– Звучит заманчиво, поскольку вы готовите это сами. Я уже давно не ел приличной пищи.
– Разве для вас никто не готовит?
– Кулинарные способности моей домработницы оставляют желать лучшего.
– Боюсь, то же самое вы скажете о моих, когда попробуете мою стряпню. Я готовлю только самые простые блюда.
– Что-то мне подсказывает, что мне понравится все, что вы сделаете.
Она знала, что он просто проявляет учтивость, но даже несмотря на это, сердце подпрыгнуло у нее в груди.
Ужин прошел отлично. Еда, конечно, была не как в дорогом ресторане, но, сидя за столом вместе с Элизабет и ее сыном и болтая с ними о том о сем, Чарльз решил, что давно уже не ел такой вкусной курицы. Именно это он и сказал хозяйке дома, после того как ужин закончился и Эндрю отправился к себе в комнату.
Улыбнувшись, Элизабет поднялась из-за стола.
– Эндрю нас уже не слышит, – сказала она, собирая тарелки. – Вы можете перестать быть любезным.
То, что она не поверила ему на слово, задело его.
– Вы мне не верите?
– Человеку, который сказал про шеф-повара из «Махоуни», что ему неведомо искусство приготовления пищи? Нет.
– «Махоуни» – это другая история.
– Правда?
Она отправилась на кухню, поэтому Чарльз взял несколько тарелок и последовал за ней.
– Чтобы приготовить макароны с сыром, которые мы ели в пятницу, не нужно быть шеф-поваром. Кроме того, повар из «Махоуни» не…
«Не вы, Элизабет». Эта мысль потрясла его.
– Не что, Чарльз?
– Повар из «Махоуни» не вызывает у меня желания помочь убрать со стола в знак благодарности, – солгал он.
Судя по реакции Лиз, она ему не поверила. Его ложь вызвала у нее смех, который всегда доставлял ему удовольствие.
– Если вы думаете, что вам удастся отвертеться от мытья посуды, вы ошибаетесь.
Чарльз рассмеялся:
– Напротив, я очень хочу вам помочь. А Эндрю? Он вам помогает?
– Обычно да, но в последнее время он хмурый. Прошу его простить.
– Я не думаю, что он был таким уж плохим.
– Вы были хуже?
– Я отказываюсь давать показания против самого себя.
Она снова рассмеялась, и Чарльз подумал, что он готов весь вечер мыть посуду, лишь бы продолжать слышать ее смех.
– Эндрю дружелюбен и всегда готов помочь. Я не знаю, что с ним творится в последние дни.
– Может, у него проблемы с девушкой?
– Исключено. Их с Викторией водой не разлить.
Элизабет взяла у него стопку тарелок, и их пальцы соприкоснулись. Контакт был коротким, но по его телу прокатилась волна расплавленного огня. Судя по румянцу на ее щеках и еле слышному вздоху, она тоже что-то почувствовала.
– Будете мыть или вытирать? – Она подошла к раковине. – Ладно, поскольку вы новичок, я позволю вам выбрать более простую работу. Берите полотенце. Будете вытирать сковородки.
– Хорошо.
Ему хотелось протянуть руку и прикоснуться к ней снова, но испуг, который он услышал в ее голосе, остановил его.
Элизабет включила воду и налила на губку немного моющего средства с яблочным ароматом. Чарльз наблюдал за тем, как она моет тарелки и ставит их в сушилку.
– Вы с Эндрю каждый день ужинаете вместе? – спросил он, чтобы нарушить неловкое молчание, установившееся между ними.
– По возможности. – Элизабет принялась тереть губкой сковороду. – Я на этом настаиваю. Я целыми днями работаю, поэтому у нас есть только вечера и выходные. Правда, в последнее время из-за его дружбы с Викторией времени у нас стало меньше.
– Я могу на пальцах одной руки сосчитать, сколько раз мы с моей матерью вместе ели, – сказал Чарльз. – Я был целыми днями предоставлен сам себе.
– Ваша мать работала?
– Нет. – Он потянулся за сковородой, которую она закончила мыть, и расстроился, потому что на этот раз их пальцы не соприкоснулись. – Впрочем, вполне возможно. Одному только Богу известно, какие усилия она прилагала, чтобы доставлять удовольствие своим бойфрендам.
В том числе она игнорировала своего сына. Чарльз подозревал, что, если бы не деньги, которые ежемесячно присылал ей Рон на его содержание, она бы его бросила.
– Я в раннем возрасте выучил наизусть скромный перечень блюд и напитков, которые доставляли в номера.
– Теперь понятно, почему вы предъявляете такие высокие требования к качеству еды.
Замечание было сделано небрежным тоном, но Чарльз увидел в карих глазах Элизабет сочувствие. Его удивила собственная реакция. Ему было так комфортно рядом с этой женщиной.
– Большую часть своего детства я избегала семейных ужинов, – сказала Элизабет, начав мыть вторую сковороду. – Это было несложно делать. Мою мать больше интересовал мой отчим и ее новая семья, чем я. Я обычно делала себе сэндвич и съедала его в машине Билла. – Она криво улыбнулась. – Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что проводить время с молодым человеком на заднем сиденье машины было опрометчиво. Но я была слишком молода и влюблена. И думала, что любовь может длиться вечно. Разве не она ему это сказала? Он попытался найти что-то общее между женщиной, стоящей рядом с ним, и юной девчонкой, удирающей из дому к своему бойфренду, и не смог.
– Ваши родные, должно быть, очень гордятся Эндрю, – предположил он в попытке перевести разговор на более приятную тему.
Неожиданно Элизабет погрустнела, и он понял, что все испортил.
– Они никогда его не видели. Я ушла из дома, когда забеременела, и больше туда не возвращалась.
– Они живут не в Гилморе?
– Нет, южнее, – ответила она. – Я приехала сюда вслед за Биллом, который нашел себе работу во Франклине. После того как наши отношения закончились, я осталась здесь.
– А Билл?
– Уехал. Сейчас он живет во Флориде.
Чарльзу захотелось придушить ее родственников и отца Эндрю. Как они могли так просто выкинуть ее из своей жизни?
Он часто мысленно задавал этот же вопрос своим родителям. Оказывается, у них с Элизабет много общего, вот только ей пришлось еще тяжелее. Теперь, когда он все о ней узнал, он стал еще больше ею восхищаться.
– По крайней мере, вы можете гордиться тем, что имеете сейчас. Воспитать в одиночку сына – это героический поступок.
– Когда родился Эндрю, у меня не было другого выбора. Не поймите меня превратно, – добавила она, ополаскивая сковороду под струей. – Я люблю Эндрю всем сердцем…
Чарльз решил прервать ее ненужное оправдание:
– Вам нет необходимости ничего мне объяснять. Я вас понимаю.