— Вы подниметесь наверх?
Он покачал головой, потом закрыл глаза и опустил голову на подушку:
— Пока нет. Мне комфортно здесь.
— Ну хорошо, увидимся завтра утром.
— Келси?
Он протянул руку и схватил ее за запястье, чего ему и не нужно было делать, так как она остановилась, лишь только он ее позвал.
— Что? — спросила она.
— Спасибо.
Алекс произнес всего одного слово, но выражение его лица стало мягким и искренним, а глаза перестали быть сурового темно-серого цвета, а приобрели приятный голубоватый оттенок. Он крепко и одновременно осторожно держал ее за запястье. Келси чувствовала прикосновение каждого его пальца к своей коже. Ее окутало приятное тепло, и она улыбнулась.
— Не за что! — С неохотой Келси высвободила запястье и направилась вверх по лестнице.
— Неужели я действительно ожидала изменений? — спросила Келси Толстячка на следующее утро. — Я имею в виду, что помогла ему справиться с головной болью. Ну и что в этом такого? — То, что Алекс в знак благодарности коснулся ее руки, ничего не значит. — Всего на мгновение, — сказала она, ощущая, как при воспоминании о прикосновении пальцев Алекса у нее начинает покалывать кожу, — я почувствовала, что мы понимаем друг друга, представляешь? Словно мы с ним связаны… Я понимаю, что у меня разыгралось воображение.
Во-первых, у Келси было правило — никаких увлечений. А во-вторых, сегодня утром Алекс снова был мрачным и отчужденным, как в день ее приезда к нему. Вернее, он был еще мрачнее, если такое вообще возможно.
— Парень прошел через множество испытаний, это точно, — сказала она, сохраняя документ в компьютере. — Я бы на его месте вела себя точно так же, если бы пережила подобное. Отсюда вопрос: что он будет делать, когда выйдет его новая книга?
Если эта книга все-таки выйдет. Она оглядела сокращающуюся стопку желтых блокнотов. Сегодня утром мистер Лефковиц прислал Келси письмо по электронной почте, в котором попросил предоставить отчет о проделанной работе. Келси не хотела ничего ему отвечать. На данный момент она перепечатала треть книги. Роман был по-прежнему не закончен. Редактору такая медлительность явно не понравится.
— Если Алекс не начнет писать роман в ближайшее время, я застряну здесь до Рождества, — сказала она Толстячку.
Интересно, празднует ли Алекс Рождество? В ее мозгу возник образ мрачного Наттингвуда, без всяких праздничных украшений, и у нее сжалось сердце. Разве справедливо, что Алекс должен проводить праздники в изоляции и уединении?
— Ты когда начнешь слушать свой рассудок, а? — сказала она вслух. — Тебе не все равно, как Алекс Маркофф проводит Рождество?
Вот прекрасный пример того, почему она не желает никаких романтических отношений. Как только возникает влюбленность, сразу на первый план выходят глупые и неуместные понятия — вроде уютного дома, большой семьи и праздничных дней…
И мечтания о родственной душе, обладающей суровым взглядом темно-серых глаз.
— Вот и все. Пора сделать перерыв, — произнесла Келси, чьи мысли окончательно вышли из-под контроля.
Лежащий на террасе Толстячок потянулся и начал вставать. Взяв пустую кружку, Келси с притворной свирепостью посмотрела на кота через открытые балконные двери.
— Даже не думай о том, чтобы войти в дом, пока я варю себе кофе, — сказала она ему, прекрасно понимая, что кот не будет ее слушать.
Кофе было единственным пристрастием, объединявшим Алекса и Келси. Очевидно, оба были одержимы кофе, потому что по негласному соглашению в кофейнике всегда был свежий и горячий кофе. Обычно первым его варил Алекс, а в полдень — Келси.
Существовала только одна проблема. Алекс поставил кофемолку на верхнюю полку. Обычно он оставлял кофемолку на кухонном столе, но сегодня, должно быть, что-то его отвлекло и он забыл об этом. Вероятно, у него в голове слишком много других мыслей…
Она поставила кофейную кружку на кухонный стол, затем подтащила стул к столу, решив напомнить Алексу, что он обещал держать кофемолку в пределах ее досягаемости. Не у всех такой большой рост, как у него.
— Вы стоите на моем кухонном столе, — сказал Алекс, стоя за ее спиной.
— Что еще?..
Келси чуть не уронила кофемолку. Хуже того, она чуть не сбила со стола свою кружку.
— На днях я собираюсь купить вам колокольчик, — проворчала она.
— Я не знал, что мое появление так для вас важно.
— При вашем внезапном появлении у меня каждый раз сердце чуть не выскакивает из груди.
Держа кофемолку в руках, она спрыгнула со стула, в результате чего оказалась к Алексу ближе, чем ожидала. Она снова уловила исходящий от него древесно-гвоздичный аромат. Они стояли друг против друга несколько минут не двигаясь. Келси с внезапным интересом стала рассматривать щетину на щеках Алекса, его сухие, но мягкие на вид губы. Подняв глаза, она поняла, что он тоже ее изучает. Или так ей показалось? У Алекса был такой взгляд, какого она никогда не видела прежде.
— Я… я хочу сварить свежий кофе, — наконец ответила она, заикаясь. Почему в его присутствии у нее путаются мысли? — Как ваша голова?
Он коснулся виска рукой, будто вспомнив, что она имела в виду. У нее возникло сумасшедшее желание тоже к нему прикоснуться.
— Лучше. Осталась только тупая боль.
— У вас есть что-нибудь перекусить? Пустой желудок не поможет унять головную боль.
Он отошел в сторону, разрушая атмосферу очарования.
— Вы всегда так обеспокоены благополучием других людей? — спросил он, открывая холодильник. — Или только моим?
— А вы всегда так подозрительно относитесь к мотивам людей? Не берите в голову. Притворитесь, что я вас об этом не спрашивала, — прибавила она, поглядывая на него через плечо.
Так как атмосфера между ними изменилась, Келси вернулась к первостепенной задаче. Она тщательно отмерила порцию кофейных зерен, загрузила их в кофемолку, включила ее, и кухня наполнилась громким шумом.
— Очевидно, вы не представляете, как ужасно вчера выглядели, — продолжала она говорить, пока работала кофемолка.
— Я страдаю от приступов мигрени всю мою жизнь. И, как видите, ни от одного из них я еще не умер. Кроме того, я не просил вас оставаться.
— Ну и дурочка же я, что заботилась о вашем здоровье! — Келси выключила кофемолку. — В следующий раз оставлю вас страдать в одиночестве.
— Спасибо.
— Всегда к вашим услу… Осторожнее!
Все происходило словно в замедленной съемке. Алекс подошел к шкафу, чтобы достать чашку. Когда он повернулся к Келси, задел гипсовой повязкой ее кофейную кружку, стоящую на столе. Кружка с выцветшими цветами покачнулась и полетела на пол. Келси протянула руку, чтобы поймать ее, но было слишком поздно. Со стуком кружка ударилась о пол и развалилась на три части.