— Я уверена, что многие писатели не отказались бы от такой ноши.
— Могу ею с ними поделиться. — Алекс отпустил ветку, которая шумно приняла прежнее положение. — Иногда я жалею о том, что решился написать книгу. Жизнь была бы намного проще, если бы я не стал писателем.
Келси подумала о рукописи, которую перепечатывала:
— Вы не хотите писать нынешнюю книгу, не так ли?
— Написать ее — не проблема. Я ненавижу процесс публикации. Работу с издательством и все, что с этим связано.
Вспоминая интернет-статьи об Алексе, она понимала его нежелание.
— Но, вне сомнения, на этот раз все будет иначе.
— Почему? Потому что на этот раз я не женат?
Она услышала горечь в его голосе.
— Я имею в виду, что на этот раз вы будете знать, чего ожидать.
— Простите, но эта мысль меня не утешает.
Они продолжали свой путь в молчании, хотя оно ни одного из них не тяготило. Келси частенько косилась в сторону Алекса. Она сожалела, что не может прочесть его мысли.
Затем внезапно, словно догадавшись о ее размышлениях, он заговорил:
— Забавно все-таки устроена жизнь. Ты начинаешь писать книги потому, что у тебя имеются истории, которыми ты хотел бы поделиться с миром. Однако, как только ты осуществляешь свое желание, все меняется, особенно если твоя книга становится популярной. — Он взмахнул рукой. — Вдруг все начинают интересоваться тобой больше, чем твоей книгой. Все хотят знать, какой ты, куда пошел, с кем был. Что ты можешь для них сделать. Легко потерять голову…
— Я могу понять, почему человек становится пресыщенным, — осторожно сказала Келси.
— Пресыщенность — это верхушка айсберга. — Он внезапно остановился и положил бумажный пакет с пирожками на ближайший выступ скалы, потом повернулся лицом к Келси. — Я отлично понимаю, что жить со мной под одной крышей ужасно трудно.
От его признания у нее дрогнуло сердце.
— В самом деле? — пошутила она. — Я не заметила.
Он ответил на ее попытку отшутиться серьезным взглядом:
— Большинство людей на вашем месте давным-давно послали бы меня куда подальше!
— Не думайте, что у меня не возникало такого желания.
Алекс протянул руку и вынул сосновую иголку из ее волос. Его пальцы мягко коснулись ее щеки, отчего у Келси внутри все оборвалось.
— Значит, я должен благодарить вас за терпеливость, как я полагаю.
Не зная, как ответить, Келси заправила прядь волос за ухо, а Алекс повернулся, взял пирожки и пошел дальше. Итак, он сделал ей комплимент. Он вел себя искренне. Перед ней был иной Алекс Маркофф. Внезапно, оказавшись среди магической красоты леса, он изменился.
Да, он и Келси разные, но их все равно влечет друг к другу.
Но ведь Келси не стремилась сблизиться с Алексом.
Что же происходит?
Этот вопрос не давал ей покоя еще четверть мили. Вот Алекс остановился и поднял руку:
— Слышите? — Он говорил о мягком гуле вдалеке, похожем на завывание ветра в кронах деревьев. — Мы пришли.
Он повел ее вверх по тропинке, затем они сделали еще один поворот и вышли на открытое пространство. Келси округлила глаза, все вопросы улетучились из ее головы, когда она изумленно уставилась перед собой.
— О боже, — прошептала она.
Они стояли на берегу горной реки. Гул, который она слышала, исходил от водного потока, бегущего по склону и падающего вниз на скалы.
— Довольно удивительно, не правда ли?
— Удивительно — это мягко сказано, — ответила она с благоговением.
Справа от нее два больших плоских валуна образовывали естественный выступ, на котором можно было сидеть и наслаждаться красотой реки. Изумленная, Келси наблюдала, как Алекс подошел к валуну и присел на него, свесив длинные ноги над водой. Несмотря на сломанную руку, он был удивительно подвижным. С другой стороны, он проводил в лесу целые дни и, вероятно, знал здесь каждый камень, каждую щель.
Внезапно она поняла, где они находятся. Это было его святилище.
Келси подошла к нему, шагая осторожно, будто по священной земле. Ей хотелось спросить, почему он привел сюда именно ее.
Вместо того чтобы задать вопрос, она присела рядом с ним:
— Вы здесь пишете книги?
— Иногда. Время от времени я поднимаюсь выше по течению. Шум воды заглушает мои мысли.
— Забавно. Я думала, что вам нужно сосредоточиваться на своих мыслях, чтобы писать.
— Не на всех.
Келси понимала, о чем он говорит. Бог свидетель, у нее самой были мысли и ощущения, которые она хотела бы заглушить навсегда…
Алекс вынул из пакета пирожок и протянул его Келси. Она, в свою очередь, протянула ему бутылку воды. Они сидели и ели пирожки с абрикосами, синхронно болтая ногами. Они вели себя как дети. И вдруг Келси почувствовала себя такой беззаботной, какой не чувствовала давным-давно. Она наблюдала за водоворотами в реке, воображая, что пенистая вода уносит все ее проблемы и долги бабушки Роузи.
— Вода холодная? — спросила она.
— Опустите туда ноги и узнаете.
— Вы бросаете мне вызов?
— Я никому не бросаю вызов.
— Ага. Поэтому-то вы не ответили на мой вопрос.
— Я не ответил потому, что у вас, возможно, другое восприятие.
Иными словами, он предлагал ей самой провести эксперимент. Это означало, что вода холодная. И незачем опускать в нее ногу. Он действительно бросал ей вызов.
Зная, что он наблюдает за ней краем глаза, она сняла кроссовки и носки. Затем, передвинувшись как можно ближе к краю валуна, осторожно опустила ноги в воду.
— Вода ледяная! — У нее возникло ощущение, будто она опустила ноги в ведро со льдом.
— Насколько я понимаю, мы сошлись во мнениях, — заметил Алекс.
Черт побери, его глаза сверкали! Если бы Келси сидела ближе к краю валуна, то от удивления свалилась бы в воду.
— Вы могли бы просто сказать мне об этом.
— Вы в любом случае опустили бы ноги в воду.
— Нет, не опустила бы!
— Опустили бы. Потому что я бы опустил.
— Вы таким образом предполагаете, что мы похожи?
— Разве нет?
Она была готова признаться в этом уже несколько дней назад. Хотя это казалось ей маловероятным.
В конце концов, они были совершенно из разных миров. Алекс — богатый и успешный, а Келси — бедная сирота. Он — обладатель собственного дома и при этом нелюдим, она — нищая и всегда среди людей. И тем не менее вот они сидят вместе на валуне у реки…