— Ваш брат ладит с Бомонтом? — спросил Холкрофт.

— Он его презирает. Он отказался прийти на свадьбу Гретхен.

Почему? — удивился про себя Ноэль. Кто же этот загадочный Энтони Бомонт?

Глава 17

Перед гостиницей, в дальнем углу стоянки для автомобилей, в тени высокого дуба стоял темный седан. На его переднем сиденье расположились двое мужчин: один в форме английского морского офицера, другой — в темно-сером деловом костюме. Его черное пальто было распахнуто. Под расстегнутым пиджаком виднелся край коричневой кобуры.

Морской офицер сидел за рулем. Его лицо с грубыми чертами было напряженным. Черные с сединой брови подергивались, как от нервного тика.

Сидящий рядом с ним человек лет сорока был стройным, но не худым — точнее, подтянутым, благодаря дисциплине и тренировке. Широкие плечи, длинная мускулистая шея и мощная грудь, распирающая рубашку, говорили о хорошей физической форме и силе. Его лицо с тонкими чертами было интересным, но холодным, как будто высеченным из гранита. Взгляд светло-голубых глаз — твердый и бескомпромиссный. Взгляд смелого зверя с быстрой и непредсказуемой реакцией. Скульптурную голову венчала шевелюра светлых волос, блестевших в свете отдаленных фонарей.

Это был Иоганн фон Тибольт, последние пять лет известный как Джон Теннисон.

— Ты видишь? — спросил морской офицер явно озабоченно. — Никого.

— Здесь кто-то был, — ответил блондин. — Учитывая то, какие предосторожности предпринимались, начиная с Монмартра, неудивительно, что здесь никого нет. Хелден и другие «дети» умеют действовать.

— Они скрываются от идиотов, — сказал Бомонт, — «Возмездие» просто наводнено марксистскими недочеловеками.

— Придет время, и «Возмездие» выполнит свои задачи, наши задачи. Но меня сейчас беспокоит не «Возмездие». Я хочу знать, кто пытался его убить. — Теннисон повернулся в темноте. Его глаза блеснули. Он постучал по приборной доске. — Кто пытался расправиться с сыном Клаузена?

— Клянусь, что рассказал все, что нам известно. Все, что удалось узнать. Это не было ошибкой с нашей стороны.

— Это было ошибкой, потому что убийство чуть не произошло, — повторил Теннисон теперь уже более спокойно.

— Это был Манфреди, наверняка Манфреди, — продолжал Бомонт. — Это единственное объяснение, Иоганн.

— Меня зовут Джон. Не забывай.

— Прости. Это единственное объяснение. Мы не знаем, что Манфреди сказал Холкрофту в том поезде. Возможно, он пытался убедить его отступить, а когда Холкрофт отказался, отдал приказ о его уничтожении. Им не удалось убить его на вокзале благодаря мне. Мне кажется, ты не должен об этом забывать.

— Ты не дашь мне забыть, — перебил Теннисон. — Может, ты прав. Он надеялся взять под контроль агентство в Цюрихе. Но этому не бывать. Итак, изъятие актива в семьсот восемьдесят миллионов долларов стало слишком сложной задачей.

— Так же, как обещанные два миллиона — непреодолимым искушением для Холкрофта.

— Эти два миллиона он может положить в банк только в уме. А его смерть будет в наших руках, а не в чьих-то еще.

— Манфреди действовал в одиночку, поверь. После истории в гостиничном номере в Цюрихе никаких попыток больше не возникало.

— Вряд ли бы Холкрофт согласился с таким заявлением... А вот и они. — Теннисон подался вперед. Сквозь лобовое стекло он увидел Ноэля и Хелден, вышедших из дверей. — Что, «дети» Полковника часто здесь встречаются?

— Да, — ответил Бомонт. — Мне это известно от агента «Одессы», который однажды вечером следил за ними. — Блондин засмеялся. Его слова звучали язвительно.

— "Одесса"! Карикатурные типы, которые способны лишь плакать в погребках, перебрав пива. Они просто смешны!

— Да, но они упорны.

— И могут принести пользу, — сказал Теннисон, наблюдая, как Ноэль и Хелден садятся в машину. — Они были и остаются солдатами самого низшего сорта, пушечным мясом. Раньше всех обнаружены, раньше всех принесены в жертву. Это прекрасно отвлекает от более серьезных вещей.

Послышался мощный шум двигателя «ситроена». Холкрофт вывел машину со стоянки и выехал на проселочную дорогу.

Бомонт включил двигатель.

— Я буду держаться на расстоянии. Он меня не заметит.

— Не беспокойся, — произнес Теннисон. — Я вполне удовлетворен. Отвези меня в аэропорт. Ты все подготовил?

— Да. На «мираже» ты долетишь до Афин, а греки доставят тебя в Бахрейн. Военные самолеты, статус ооновского курьера, гарантии Совета Безопасности. Твои бумаги у пилота.

— Отлично, Тони.

Морской офицер улыбнулся, польщенный похвалой. Он нажал на акселератор. Седан рванул со стоянки в темноту проселочной дороги.

— Что ты будешь делать в Бахрейне?

— Обращу на себя внимание, сделав материал о переговорах по нефтяным месторождениям. Принц Бахрейна охотно идет на контракт. У него нет выбора. Он договорился о встрече с Тинаму и теперь, бедный, боится, что эта новость выплывет.

— Ты неподражаем.

— А ты предан. И всегда этим отличался.

— А что после Бахрейна?

Блондин откинулся на сиденье и закрыл глаза.

— Опять Афины и Берлин.

— Берлин?

— Да. Все идет хорошо. Потом туда поедет Холкрофт. Кесслер ждет его.

Внезапно из-за приборной доски раздалось четыре коротких резких сигнала. Теннисон открыл глаза. Сигналы повторились.

— Подвези меня к ближайшему телефону. Быстро! — Англичанин выжал акселератор до упора. Седан помчался по дороге, в доли секунды развив скорость семьдесят миль. Они подъехали к перекрестку.

— Если я не ошибаюсь, здесь где-то есть заправочная станция.

— Скорей!

— Точно есть, — подтвердил Бомонт, и она действительно возникла у дороги, темная, с неосвещенными окнами. — Проклятье, закрыта!

— А ты на что рассчитывал? — спросил Теннисон.

— Там телефон...

— Там есть телефон?

—Да.

— Останови машину.

Бомонт подчинился. Блондин вышел и, подойдя к двери заправочной, вынул пистолет и рукоятью разбил стекло.

С лаем и рычанием на него бросилась собака, обнажив клыки. Это был старый пес неопределенной породы, которого держали скорее для вида, чем для охраны. Теннисон полез в карман, достал глушитель и надел его на ствол пистолета. Затем поднял пистолет и выстрелил через разлетевшееся стекло собаке в голову. Собака упала. Теннисон выбил остатки стекла над дверной ручкой.

Он вошел внутрь, дал глазам привыкнуть к темноте и, переступив через мертвое животное, подошел к телефону. Иоганн вызвал телефонистку и дал ей парижский номер; он должен связаться с человеком, который, в свою очередь, соединит его с Англией.