— Да, — произнес мужской голос на другом конце провода.

— Березка, — сказал Гарри.

— Говорите, Березка. Включаю запись.

— Он согласен. Телеграмма из Афин.

— Есть ли изменения в сроках?

— Нет.

— Мы установим наблюдение за аэропортами. Благодарю вас. Березка.

* * *

Стоило Хейвелоку прибыть в Рим, как у него пропала всякая охота там задержаться. Это был уже не тот город. Вокруг шли забастовки. Хаос усиливался бурным итальянским темпераментом, прорывавшимся на каждом углу, в каждом пикете, в парках и у фонтанов. Недоставленная почта валялась на ливневых решетках, уродуя и без того грязные, неубранные улицы. Такси стали редкостью, практически совсем исчезли. Один за другим закрывались рестораны. Из-за сокращения поставок продуктов. Полицейские, получив свою порцию оскорблений, прекратили работу, внеся тем самым посильный вклад в безумный хаос уличного движения Вечного города. Телефоны работали из рук вон плохо, так как входили в государственную службу связи. Дозвониться куда-либо было практически невозможно. В городе царила истерия, которая усугублялась недавно принятой жесткой декреталией Папы (этого иностранца — поляка!), которая шла вразрез с прогрессивными шагами Второго ватиканского конгресса. На следующий день своего пребывания в городе Майкл вышел из пансиона на виа Дуй Мачелли и, почти два часа прошагав пешком, добрался до виа Фламиниа, в тщетной надежде на то, что его любимый ресторан открыт. Хейвелоку не хватило всех запасов терпения, чтобы поймать такси, которое доставило бы его к подножию лестницы на площади Испании.

Дойдя до северного конца виа Винито, Майкл нырнул в боковую улочку, чтобы избежать горластой карнавальной толпы на этой торговой магистрали. И здесь в освещенной витрине увидел плакат туристского агентства, рекламирующий прелести Венеции.

А почему бы и нет, черт побери! Желание пассивно плыть по течению неожиданно изменило его планы. Он посмотрел на часы. Всего-навсего восемь тридцать — но на самолет он все равно не успеет. Если память ему не изменяет, поезда уходят из Рима до полуночи. Почему бы не отправиться по железной дороге. Предыдущее неторопливое путешествие кружным путем из Бриндизи доставило ему неописуемое наслаждение. Он проехал по краю, не менявшемуся на протяжении столетий. На то, чтобы уложить единственный чемодан, потребуется всего несколько минут. Путь до вокзала займет минут двадцать. Деньги позволят удобно устроиться в дороге. Если не удастся получить отдельное купе, он может вернуться на виа Дуй Мачелли. Там заплачено за неделю вперед.

Через сорок пять минут Хейвелок миновал массивный портал железнодорожного вокзала Остиа, возведенного Муссолини в безмятежные дни рева труб, дроби барабанов и грохота Марширующих сапог. В те дни, когда поезда ходили точно по расписанию.

Нельзя сказать, чтобы Хейвелок свободно владел итальянским, но читать на этом языке умел достаточно хорошо.

— Биглиетто пек Венезиа. Рима классе [2] .

Пока ему везло: очередь в кассу оказалась короткой, а знаменитый экспресс «Венециа Ферровиа» отправлялся через восемь минут, и "если синьор согласен заплатить чуть больше, он получит совершенно изолированное купе со всеми удобствами. Синьор согласился, и кассир поставил штамп на билет с затейливым орнаментом. Он сообщил Хейвелоку, что «Ферровиа» отправляется с «Бинарио трен-таси» [3] , с огромной двойной платформы, расположенной на расстоянии нескольких футбольных полей от кассы, и при этом добавил:

— Поторопитесь, синьор! Не теряйте времени! Поторопитесь! Майкл поспешно присоединился к торопящейся части человечества и начал как мог быстро пробираться сквозь плотную массу людей к пути номер тридцать шесть. Как обычно, он помнил это из прошлого, гигантское помещение вокзала было забито людьми. Крикливые отъезжающие и вопящие прибывающие пассажиры сталкивались, образуя завихрения в двух противоположных потоках. В грозном реве толпы вдруг можно было услышать отдельные яркие эпитеты — носильщики тоже, очевидно, бастовали. Потребовалось пять лихорадочных минут, чтобы пробиться через гигантскую каменную арку и выбраться на нужную платформу, по обеим сторонам которой находились пути. На платформе царил хаос еще больший (хотя это казалось невозможным), чем в здании вокзала. С севера прибыл переполненный поезд как раз в то время, когда готовился к отправлению экспресс на Венецию. Электрокары с багажом врезались в орды загружающихся и Разгружающихся пассажиров. Это было истинное столпотворение — сцена из дантова ада, причем из самых нижних его кругов.

Вдруг на противоположной стороне платформы сквозь мельтешащую толпу Хейвелок увидел женщину. Поля мягкой шляпы затеняли ее лицо. Она сошла с прибывшего поезда и, стоя вполоборота, разговаривала с проводником. Эту стрижку, этот цвет волос, эту форму шеи Майкл уже видел. Плащ, шарф, шляпа — те же, что носила она. Но такие видения бывали у него и раньше и, к сожалению, чересчур часто. К сожалению.

Женщина повернулась к нему лицом. Острая боль ударила Хейвелока по глазам, пронизала виски, скользнула вниз и словно скальпелем рассекла грудь. Лицо, то появляющееся в просветах толпы, то вновь исчезающее, не было очередной галлюцинацией. Это она!

Они встретились взглядом. Ее глаза в ужасе расширились, лицо превратилось в неподвижную маску. Резко отвернувшись, она поспешно нырнула в толпу.

Майкл зажмурился на секунду, пытаясь избавиться от боли, от шока и дрожи, которая, неожиданно охватив его, мешала двигаться. Он бросил чемодан. Надо мчаться, бежать, догнать этот оживший труп с Коста-Брава! Итак, она жива! Женщина, которую он любил! Призрак, предавший их любовь и поплатившийся за это жизнью!

Он помчался как безумный, без оглядки, расталкивая людей, выкрикивая ее имя, приказывая ей остановиться, требуя, чтобы толпа задержала беглянку. Он пробежал платформу, пробился через каменную арку, не замечая возмущенно кричащих пассажиров, которых он поверг наземь на своем пути, не обращая внимания на тычки и удары, отбрасывая в сторону руки, цепляющиеся за него и разрывающие на нем одежду.

Все напрасно. Ему так и не удалось увидеть ее вторично в вокзальной толпе.

Глава 4

Появление Дженны Каррас, словно страшный удар грома, снова отбросило Майкла в мир теней, который он совсем недавно покинул. Она жива! Надо двигаться, если он хочет ее найти. Майкл как слепой продирался сквозь толпу, отбрасывая прочь преграждающие путь, жестикулирующие руки, отталкивая чьи-то протестующие плечи. Вначале первый выход, за ним — второй, затем — третий, четвертый. Он останавливался, чтобы обратиться к тем немногим полицейским, которые попадались на пути. Откуда-то из глубин сознании выплывали жалкие обрывки итальянского словаря. Он кричал, пытаясь обрисовать ее внешность, заканчивая каждую ломаную фразу словом «Соккорсо» [4] и получая в ответ пожатие плечами, сопровождаемое неодобрительным взглядом.