– Тебе это очень удобно, – сказала она с болью в голосе. – Если я с тобой не соглашаюсь, ты сразу говоришь, как ужасно я поступила. Ты знаешь, я не могу с тобой спорить. Я не помню, как все было. – Она гордо вскинула голову. – Откуда мне знать, не был ли ты в это замешан? Что, если твои слова – ложь?
– В Джафаре были времена, – задумчиво ответил он, – когда тебя могли приговорить к смерти за то, что ты назвала меня лжецом.
– Хвала Господу, мы живем в другие времена, – хмыкнула она.
За спиной Адана одна из стюардесс остановилась, собираясь подойти, но повернулась и медленно стала удаляться.
– Ради всего святого, скажи, – взорвалась Изабелла, – почему все вокруг тебя ходят на цыпочках, словно ты, чуть что, рубишь им головы?
Она прошла мимо Адана и догнала стюардессу:
– Если вы хотите поговорить с ним, то, пожалуйста, говорите.
Девушка наклонила голову:
– Его величество занят. Я приду позже.
У Изабеллы вскипела кровь от гнева. Она была сыта по горло его высокомерием, ей было все равно, будь он хоть принцем вселенной. Он не дает людям делать их работу, носясь по комнате, словно раненый лев.
– Вы хотели спросить, не желаем ли мы заказать еду или напитки?
– Напитки, ваше высочество.
Изабеллу смутило то, как ее титуловали, и она чуть было не поправила девушку. А потом вспомнила: ведь она действительно принцесса, по крайней мере пока.
– Я буду воду с лимоном, если можно. – Изабелла повернулась к Адану, который стоял, сердито уставившись в одну точку. – Ваша милость желает что-нибудь?
Ей показалось, она слышит, как Адан скрипит зубами.
– Нет.
– Прекрасно. – Она повернулась обратно к стюардессе. – Тогда только воду для меня.
– Слушаюсь, ваше высочество. – Она отвесила глубокий поклон и скрылась.
– Как ты можешь так жить? – сказала Изабелла. – Ты запугиваешь женщин, требуешь от всех подчинения и смотришь на всех свысока. Неужели ты не хочешь, чтобы с тобой кто-нибудь хоть раз поговорил не боясь?
– Ты будешь удивлена, – с каменным выражением лица произнес Адан, – но я никого не запугиваю. Они повинуются мне, потому что таково мое положение.
Изабелла опустилась в кресло.
– Значит, ты находишься в заблуждении. Потому что я прекрасно вижу, как ты запугиваешь всех вокруг себя.
– Ты не выглядишь запуганной, – ответил он, слегка скривив лицо.
– Я изо всех сил стараюсь.
Стюардесса вернулась со стаканом минеральной воды и тарелкой с ломтиками лимона. Она поставила их на стол перед Изабеллой, снова глубоко поклонилась и исчезла из салона.
Изабелла выжала лимонный ломтик в стакан и пригубила прохладную воду. Пузырьки приятно пощипывали язык и холодили горло, уставшее после целого вечера пения и ночи в рыданиях. Было уже светло, и далеко под ними расстилались облака.
– А ты изменилась, Изабелла.
Ее сердце вздрогнуло от выражения гнева в его горячих темных глазах.
– Все изменяется, – тихо сказала она. – Это можно принимать или не принимать. Я предпочитаю принять. И привыкнуть.
– Ты очень скоро вернешься обратно на Гавайи, так что не привыкай слишком сильно.
Внутри ее что-то сжалось, но она не прогнала это чувство.
– Ты меня не запугаешь, Адан.
– С твоей стороны будет неразумно строить планы на жизнь в Джафаре, – предупредил он. – Ты пробудешь там ровно столько, сколько времени уйдет на улаживание затруднений, возникших в связи с твоим «воскрешением».
– Я не стану молчать. И не исчезну, словно призрак, из твоей жизни, как бы тебе этого ни хотелось.
Несколько мгновений он пристально изучал ее.
– Тем не менее принимать решения будешь не ты.
Выйти из самолета под солнце Джафара было все равно что перейти из холодильной камеры прямо в раскаленную печь. Солнце отражалось от белых плит аэродрома и било в глаза, хотя на Изабелле были солнечные очки. Она позабыла, каким жарким, обжигающим может быть Джафар. Особенно после пышной зелени Гавайев.
Чуть поодаль виднелись финиковые пальмы, обрамляющие взлетную полосу. Еще дальше – застывшие горы из песчаника. Да, это был ее дом, одновременно близкий и странно чужой.
Рядом с самолетом стояли три лимузина марки «мерседес», а возле них ожидала команда охраны. Эти люди стоически переносили жару в своих темных костюмах. Несколько человек в белых дишдашах и куфиях стояли группой возле трапа самолета. От трапа к машинам была расстелена красная ковровая дорожка.
Адан первым вышел из самолета. Мужчины возле трапа опустились на колени и коснулись лбами земли. Изабелла остановилась в ошеломлении. Это было приветствие, которое полагалось правителю страны, а не члену королевской семьи.
Адан сказал им несколько слов, а затем пошел по ковровой дорожке к машинам. Изабелла застыла, пытаясь осмыслить увиденное и больше всего на свете желая вернуться обратно в самолет. Она почувствовала себя слабой, испуганной и очень хотела бы прокрутить назад последние двадцать четыре часа, вернуться в то время, когда она ничего не знала об Адане и их сыне.
Адан дошел до машины и оглянулся на нее. Она пришла в себя, вновь обрела способность двигаться и заторопилась мимо встречающих, прямо к Адану. Нет, он так просто от нее не отделается. Она не отступит и не станет прятаться от правды.
Он отошел, позволив ей сесть первой, а затем устроился на сиденье рядом. Дверца мягко закрылась, и машина тронулась.
Изабелла нервно расправила складки сарафана. Где была вся ее храбрость? Неужели это она только что стояла с ним лицом к лицу, грозила ему и бросала вызов?
Этого она не понимала, чувствовала, что едва переводит дыхание. По ложбинке между грудей стекала струйка пота. Не следовало ей бегать на такой жаре. Она слишком долго не была дома и успела отвыкнуть от всего этого.
Адан открыл небольшой холодильник, достал бутылку холодной воды и протянул ей:
– Вот выпей, а то можешь потерять сознание.
Изабелла поспешно отвернула крышку и прильнула к холодному горлышку.
– Я забыла, как в Джафаре жарко, – сказала она, надеясь, что голос не выдаст беспокойства. Ей хотелось казаться спокойной, невозмутимой.
– Похоже, ты много чего подзабыла, – насмешливо произнес Адан.
Изабелла пропустила этот укол мимо ушей.
– Тебя приветствовали, как короля.
Его глаза были скрыты за зеркальной поверхностью темных очков. Но его губы сжались в тонкую линию.
– Именно так.
– Так ты король? Я думала, что король – Аль Назри. – Ее сердце заколотилось. Во что еще она впуталась?