– Утренний токсикоз, – выдохнула Анджела.
– Сейчас не утро.
– Ребенка это, судя по всему, нисколько не волнует.
– Это неприемлемо.
Анджела съежилась, и на ее лице одно за другим промелькнуло множество чувств.
– Ты не хочешь ребенка? – с тревогой поинтересовалась она.
– Конечно, я хочу ребенка. Как ты можешь спрашивать об этом?
– Ну, ты ведешь себя так, будто наступил конец света или что-то вроде того.
– Ты такая наивная?
– Я не наивная. Теперь уже нет.
– Нет, ты наивная. Ты даже не представляешь, к каким последствиям может привести твоя беременность. Скоро о ней станет известно прессе. Я все время старался оградить свою личную жизнь от вмешательства извне, поэтому вел себя осторожно и предусмотрительно, а теперь на меня обрушится вал слухов и сплетен.
– Мне придется прервать беременность?
– Ты с ума сошла?! – Как она могла прийти к тако му неприемлемому выводу? – Не смей мне это больше предлагать.
– Я и не предлагаю. Ведь это не у меня истерика.
Захир взорвался, впервые в жизни забыв о самообладании.
– Ты сделала это намеренно?! – нагнувшись, воскликнул он, и в памяти его живо вспыхнули воспоминания о предательстве любовницы. – Ты отомстила мне за связь с Эльзой?
– О чем ты говоришь! Какое безумное обвинение!
– Отвергнутые женщины способны и на более мерзкие поступки.
– Ты никогда не отвергал меня, ты, надменный осел! – Судорожно сглотнув, Анджела потянулась к кнопке, с помощью которой открывалось окно машины.
Захир помог ей, поскольку Анджела так и не смогла дотянуться до кнопки.
– Когда тебе было восемнадцать лет, я отверг твой поцелуй.
– Это было пять лет назад.
– Месть – блюдо, которое вкуснее есть холодным.
Сделав несколько глубоких вдохов, она сказала:
– Я не верю в это.
– Присоединяйся к тому обществу, в котором я вращаюсь.
– О нет, вращайся там сам.
Свежий воздух проник в салон, и Анджела в изнеможении откинулась на спинку сиденья. Ей явно стало легче дышать.
Захир мысленно перечислил дела, которые ему нужно сделать. В первую очередь – проконсультироваться у хорошего гинеколога.
– Ты не задумывалась о том, что означает твоя беременность?
– О, я вполне серьезно обдумала все.
– Ну, и к какому же выводу ты пришла?
Ее обычно мягкие оленьи глаза метнули в него огненные стрелы.
– Это означает, что я соглашаюсь вступить в нежелательный для меня брак.
– Почему?
– Что – почему? – спросила Анджела, явно смутившись.
– Почему ты согласна вступить в брак?
– Потому что я не стерва с каменным сердцем.
– Я никогда не считал тебя такой.
– Мать говорила мне нечто подобное несколько лет назад. После того, как я узнала о разгульной жизни своего отца. И я тогда поняла, почему она отправила меня в Штаты, где я могла жить в условиях относительной анонимности, а не оставила в Бразилии, где ее хорошо знали. Она сделала это, чтобы защитить меня. Я поблагодарила маму за это. Она сказала, что ее не за что благодарить, потому что с момента зачатия ребенка его нужды и потребности ставятся превыше всего.
– Ты готова выйти за меня замуж ради нашего ребенка?
– При определенных условиях – да.
Лимузин остановился.
Анджела взглянула на Захира:
– Мы приехали не в ресторан. Для ужина сейчас еще слишком рано. – Она судорожно сглотнула при слове «ужин».
– Да, действительно, мы приехали не в ресторан, – согласился он. – Мы приехали к тебе домой. Я планировал дать тебе время подготовиться к нашему свиданию.
– Более того, ты планировал соблазнить меня перед ужином, в надежде подкрепить твое романтическое предложение. – Слова эти можно было счесть насмешливыми, но прозвучали они с осуждением.
– Ты совсем меня не знаешь.
Анджела ошибалась. Захир собирался ухаживать за ней две недели, прежде чем поднять этот вопрос.
– Это хороший план, – вздохнула она, – если бы он не был обречен на провал.
– Ты считаешь, что я не смогу соблазнить тебя?
– Конечно сможешь. Но, даже чувствуя, как мой желудок переворачивается от ощущения тошноты, я все-таки еще не согласилась на твое предложение.
– Но согласишься сейчас, потому что ты беременна.
– У нас нет выхода. Ребенок заслуживает самой лучшей участи. Иначе он будет отброшен в сторону как непризнанный отпрыск будущего короля.
– Я никогда не откажусь признать своего ребенка.
– Ты знаешь, о чем я говорю.
– Не знаю.
– Не важно. Наш спор только усиливает мой токсикоз.
Побледневшая кожа Анджелы свидетельствовала о том, что она говорит правду. Захир мысленно отругал себя. Сейчас не время для взаимных обвинений. Что сделано, то сделано. Анджела явно нуждается в заботе.
– Тогда мы не будем спорить.
– Спасибо. – Она вздохнула, закрыв глаза, и, по-видимому, сконцентрировалась на своем дыхании.
Когда водитель открыл дверцу, Захир не стал терять время и, наклонившись, помог Анджеле выйти из машины. Как только она оказалась на тротуаре, он подхватил ее на руки.
Анджела тихо вскрикнула:
– Что ты делаешь?!
Их ослепили вспышки фотокамер, и Захир понял, что рано или поздно снимки появятся в желтой прессе.
– Я забочусь о тебе. Ты явно нуждаешься в помощи.
– Газеты напишут о нас всякие небылицы. Представляешь подписи к этим фотографиям?
– Через несколько недель в их распоряжении будет правдивая информация.
– Мы не должны публично распространяться о… – Опасливо оглядевшись, Анджела закрыла рот.
Захир понес ее к дому, пропустив вперед одного телохранителя. Остальные прикрывали их сзади.
– Такие вещи нельзя скрывать. Лучше рассказать самим о счастливом событии, опередив таблоиды, чем потом опровергать различные домыслы и слухи.
Анджела уронила голову ему на плечо:
– Я хочу, чтобы об этом пока никто не знал.
– Обсудим это позже, – сказал Захир, преисполнившись решимости больше не волновать ее спорами.
Анджела сидела на высоком барном стуле в своей кухне и с изумлением наблюдала, как Захир умело заваривает мятный чай.