— Попробуйте это объяснить тем тысячам русских, что умерли там от холода.
— Понимаю, примите мои соболезнования вместе с моими поздравлениями, но это не отвечает на мой вопрос.
— Я всего лишь пытаюсь разъяснить общеизвестное, молодой человек. Как кто-то сказал, мы неизбежно повторяем те горькие ошибки прошлого, о которых не знаем… Видите ли, мы действительно защищаем наши фланги, и если некоторые из нас подозревают, что нас втянули в международный скандал на дипломатической арене, мы высылаем на эти фланги подкрепление. Это простой урок для такого эрудита, как вы, адвокат.
— И очевидный, даже тривиальный. Так что с адмиралом Холландом?
— Один момент… Прежде позвольте спросить вас о человеке по имени Александр Конклин.
Брюс Огилви ошарашенно выпрямился в кресле.
— Откуда у вас это имя? — спросил он чуть слышно.
— Есть и другие… Некто Панов, Мортимер или Мойша Панов, еврейский врач, кажется. И наконец, адвокат, мужчина и женщина, которые, по нашим данным, на самом деле киллер Джейсон Борн и его жена.
— О, Боже! — воскликнул Огилви, его тело застыло в напряжении, глаза широко раскрылись. — Какое отношение эти люди имеют к нам?
— Это мы и должны выяснить, — ответил Суликов, прямо глядя на юриста с Уолл-стрит. — Очевидно, вам знакомо каждое из этих имен, не так ли?
— Да, то есть нет! — возразил Огилви, его лицо покраснело, слова спутались. — Это совершенно другая ситуация. Она никак не пересекается с нашим бизнесом — бизнесом, в который мы вложили миллионы, который развивали двадцать лет!
— И на котором немало миллионов заработали, адвокат, позволю себе заметить.
— Оборот капитала на международных рынках! — вскричал адвокат. — Это не преступление в этой стране. Деньги переводятся за океаны одним нажатием кнопки на компьютере. Это не преступление!
— Да ну? — советский генеральный консул поднял брови. — Я был о вас лучшего мнения, как адвокате, которого не достойно ваше последнее высказывание. Вы скупали компании по всей Европе через слияние и приобретение, используя суррогатные корпоративные сущности. Фирмы, которые вы приобретали, представляли источники продукции, нередко в пределах одного рынка, и, как следствие, вы устанавливали цены между бывшими конкурентами. Кажется, это называется сговором и сдерживанием торговли — понятия, с которыми у нас в Советском Союзе нет проблем, потому что цены устанавливает государство.
— Подобные обвинения нечем подкрепить! — заявил Огилви.
— Конечно, нет, до тех пор пока существуют лжецы и недобросовестные юристы, которые берут взятки и консультируют лжецов. Это предприятие-лабиринт, гениально реализованное, и мы оба заработали на нем. Вы продавали нам все, что мы хотели или что нам было нужно, многие годы, каждое важное наименование из закрытых списков вашего правительства. Столько имен, что наши компьютеры не справились бы, пытаясь за ними уследить.
— Никаких доказательств , — выразительно настаивал адвокат с Уолл-стрит.
— Меня не интересуют такие доказательства, адвокат. Меня интересуют имена, которые я вам назвал. По порядку: адмирал Холланд, Александр Конклин, доктор Панов и, наконец, Джейсон Борн и его жена. Прошу вас, расскажите мне о них.
– Зачем? — взмолился Огилви. — Я же только что объяснил, что они не имеют к нам никакого отношения!
— Мы думаем иначе, так что почему бы не начать с адмирала Холланда?
— О, ради Бога!..
Адвокат возбужденно качал головой вперед-назад, прокашлялся несколько раз и наконец заговорил.
— Холланд — что ж, сами поймете… Мы завербовали человека в ЦРУ, аналитика по имени ДеСоле, а он запаниковал и хотел разорвать отношения с нами. Естественно, мы не могли ему этого позволить, и его уничтожили — профессионально уничтожили — как мы уже вынуждены были сделать с несколькими другими, которые, по-нашему мнению, были опасно нестабильны. У Холланда, может, и появились какие-то подозрения, и он подумал о двойной игре, но не более того: профессионалы, которых мы наняли, не оставили следов; они никогда их не оставляют.
— Очень хорошо, — сказал Суликов, не сдвинувшись с места у камина и продолжая внимательно смотреть на разнервничавшегося Огилви. — Следующий, Александр Конклин.
— Это бывший начальник отдела в ЦРУ и связан с Пановым, психиатром — они оба связаны с человеком, которого они зовут Джейсон Борн, и его женой. Это началось еще в Сайгоне. Видите ли, нас нащупали, некоторых из наших людей достали и им угрожали, и ДеСоле пришел к выводу, что во всем виноват этот Борн, не без помощи Конклина.
— Как это могло у него получиться?
— Не знаю. Знаю только, что он должен быть ликвидирован, и наши профессионалы уже приняли контракт… контракты. Все они.
— Вы упомянули Сайгон.
— Борн входил в состав старой «Медузы», — тихо сообщил Огилви. — И, как и большинство из того сброда, был ворующим негодяем… Он мог просто случайно узнать кого-нибудь в лицо. История, про которую узнал ДеСоле, заключалась в том, что этот подонок Борн — это, кстати, не его настоящее имя, — был на самом деле тренирован Управлением, чтобы играть роль международного киллера с целью выманить другого киллера, которого они зовут Шакалом. В конце концов затея провалилась, и Борна отправили на пенсию. «Спасибо за попытку, старик, но все кончено». Очевидно, он хотел чего-то большего, и вот он пришел за нами… Теперь понимаете? Эти два дела стоят абсолютно порознь; нет ни малейшей связи.
Русский разнял руки и сделал шаг от камина. Его лицо выражало скорее сосредоточенность, чем беспокойство.
— Неужели вы действительно настолько слепы, или ваше зрение направлено исключительно на ваше предприятие?
— Я не понимаю ваших оскорблений. О чем, черт возьми, вы говорите?
— Связь есть, потому что все это было разработано и создано для одной-единственной цели. Вы стали всего лишь побочным продуктом, который неожиданно оказался столь важным для властей.
— Я не… понимаю, — прошептал Огилви, бледнея.
— Вы только что сказали: «киллер, которого они зовут Шакалом», а перед этим упомянули Борна как относительно незначительного подставного агента, тренированного, чтобы играть роль киллера. Затея провалилась, и его отправили на пенсию. Кажется, так вы сказали?
— Так сказали мне…
— А что еще вам сказали о Карлосе Шакале? О человеке, скрывающемся под именем Джейсон Борн? Что вы о них знаете?
— Честно говоря, очень мало. Два стареющих киллера, подонки, преследующие друг друга годами. Кому какое дело? Мое дело — полная конфиденциальность нашей организации — которая вполне себя оправдывает.
— Вы все еще не понимаете?
— Не понимаю чего , ради Бога?
— Борн, возможно, и не такой уж подонок, как принять во внимание его сообщников.