Новые рабыни, красивые и стройные, высокие и сильные, с длинными ногами, не походили на хрупких женщин из-за озер: лица их были круглы, как полная луна, зубы крепки и белы.
Шейх Юсуф клевал носом над кальяном, выпуская дым тонкой струйкой, при каждой затяжке вода в чаше тихо булькала. Вокруг рта белая борода стала бледно-желтой. Наполнив легкие, он ощущал, как восхитительное забытье струится по изношенным жилам и изгоняет морозное дыхание старости, что в последнее время все сильнее студит кровь.
Вдруг раздался высокий резкий вопль. Он перекрыл тихий гул голосов, окутывавший дхоу. Этот гул был неотделим от корабля, днем и ночью он поднимался из невольничьего трюма под верхней палубой.
Шейх Юсуф вынул изо рта мундштук, запустил пальцы в клочковатую белую бороду и наклонил голову, прислушиваясь. Вопль не повторился. Возможно, это был последний крик одной из его прекрасных черных жемчужин.
Шейх вздохнул. Пока дхоу лежала в тисках штиля, гул из-под палубы день ото дня становился все тише, и по его звучанию он довольно точно мог прикинуть, каковы будут потери. Он уже потерял по меньшей мере половину. Еще четверть погибнет до того, как он придет на Занзибар, многие умрут даже после высадки, на рынок можно будет выставить лишь самых крепких, да и то после долгого выздоровления.
Другим показателем потерь, хоть и не таким точным, был запах. Некоторые умерли в самый первый день штиля, а без ветра жара стала нестерпимой. В трюмах было еще жарче, трупы наверняка раздулись раза в два. Смрад стоял ужасающий, за тридцать лет он не мог припомнить такой вони. Жаль, что нельзя убрать тела, это можно будет сделать только в порту.
Шейх Юсуф торговал только молодыми девушками. Они меньше ростом и гораздо крепче, чем мужчины тех же лет, их можно загружать плотнее. Он сумел уменьшить расстояние между палубами на пятнадцать сантиметров, это означало, что в трюме удастся соорудить лишнюю палубу.
Женщины имеют замечательную способность обходиться без воды дольше, чем мужчины, они, подобно верблюду в пустыне, могут существовать за счет жира, накопленного на бедрах, ягодицах и груди, а переход через Мозамбикский пролив при самом благоприятном ветре и приливе занимал не меньше пяти дней.
Еще одной причиной, заставлявшей шейха торговать женщинами, были большие потери среди мужчин, подвергаемых при продаже в Китай и на Дальний Восток одной необходимой операции. Китайские покупатели требовали, чтобы все рабы мужского пола до продажи были кастрированы. Это было вполне объяснимой мерой предосторожности против смешения с местным населением, но означало дополнительные убытки для работорговца, который должен был проводить операцию.
И последней причиной было то, что на занзибарском рынке они шли по цене, почти в два раза большей, чем молодые рабы-мужчины.
Прежде чем погрузить живой товар, шейх Юсуф предоставлял ему по крайней мере неделю жиреть в загонах для рабов, позволяя есть и пить столько, сколько могло влезть в их глотки. Потом он их раздевал, заковывал в легкие цепи и при низком приливе переправлял на дхоу, стоявшую на мели на мелководье.
Поднимавшихся на борт девушек укладывали на голые доски в самом низу трюма на левый бок со слегка подогнутыми коленями, так, чтобы колени каждой девушки помещались позади ног ее соседки, животом к спине, как ложки в шкатулке.
Через определенные промежутки цепь пристегивалась к круглым скобам, вбитым в палубу. Это делалось не только для предотвращения мятежей, но и для того, чтобы в бурную погоду тела не перекатывались из стороны в сторону, не сбивались в кучи и не давили тех, кто окажется внизу.
Как только дно трюма покрывалось слоем человеческих тел, сверху устанавливалась следующая палуба, так низко, что и помыслить нельзя было, чтобы сесть или перевернуться. На нее укладывали еще один слой девушек, сверху скова устанавливали палубу.
Чтобы добраться до самых нижних палуб, нужно было слой за слоем расковывать и выгружать уложенные тела и поднимать промежуточные палубы. Нечего было и пытаться проделать это в море. Если пассат держится устойчиво, корабль быстро мчится по проливу, и ветер, направляемый в трюмы системой брезентовых опахал, делает воздух под палубами пригодным для дыхания, а жару переносимой.
Шейх Юсуф снова вздохнул и поднял слезящиеся глаза к ровной голубой линии восточного горизонта.
— Это мой последний рейс, — решил он, по старческой привычке шепча вслух. — Аллах был добр, я богатый человек, у меня много сильных сыновей. Может быть, он дает мне знак. Да, да, это мой последний рейс
Казалось, небо услышало его: алый стяг лениво шелохнулся, как уж, просыпающийся после зимней спячки, медленно приподнялся, и свежий ветер коснулся увядшей морщинистой щеки шейха.
Он резко встал, гибкий и проворный, как человек вдвое моложе своих лет, и шагнул босыми ногами по палубе.
— Вставайте, — крикнул он. — Вставайте, дети мои. Наконец подул ветер. — Пока команда поднималась на ноги, он зажал под мышкой длинный румпель и, откинув голову, любовался, как надувается парус и толстый неуклюжий шест грот-мачты медленно клонится к горизонту, внезапно потемневшему от грозового пассата.
Запах разбудил Клинтона Кодрингтона среди ночи. Он очнулся от кошмара, терзавшего его уже много ночей, и лежал, покрываясь потом, на узкой деревянной койке, но запах не исчезал, и капитан, накинув плащ прямо на голые плечи, поднялся на палубу.
Запах долетал из темноты порывами. Теплый ласковый пассат то дышал йодистым соленым ароматом моря, то нес густую вонь. Этот запах Клинтон не забудет до конца жизни. Так пахнет клетка с хищными зверями, которую никогда не чистили, это вонь экскрементов и гниющего мяса. Кошмар снова навалился на него всей своей тяжестью.
Десять лет назад, когда Клинтон в звании младшего гардемарина служил на «Дикой утке», одной из первых канонерских лодок эскадры по борьбе с работорговлей, они в северных широтах захватили невольничий корабль. Это была шхуна водоизмещением в 300 тонн, приписанная к порту Лиссабон, но идущая под бразильским «удобным флагом», с невероятным названием «Белая ласточка». Клинтона назначили капитаном захваченного судна и приказали отвести его в ближайший португальский порт и представить перед Смешанной судебной комиссией для конфискации в качестве трофея.
Они захватили шхуну в сотне морских миль от бразильского побережья, после того как «Белая ласточка» с пятьюстами черными невольниками на борту почти завершила тяжелейший переход через океан. В соответствии с приказом Кодрингтон развернул шхуну и повел к островам Зеленого Мыса, лежащим по другую сторону экватора. В пути они на три дня застряли в полосе штилей и едва сумели вырваться из их удушающей хватки.
В порту Прая на главном острове Сантьяго Клинтону не дали разрешения выгрузить рабов, и они стояли на рейде шестнадцать дней, ожидая, пока португальский председатель Смешанной судебной комиссии вынесет решение. Наконец после энергичного нажима со стороны владельцев «Белой ласточки» председатель решил, что данный случай не входит в его компетенцию, и приказал Клинтону вести корабль обратно в Бразилию и передать его местным властям.