– Пора выставлять на стену кукол, – сказал он, и Мерен передал приказ шиллукским женам. Те уже приготовили кукол под парапетом. Теперь они забегали вдоль стены, поднимая фальшивые головы, так чтобы они были видны воинам басмара.
– Одним махом мы удвоили силы отряда, – заметил Таита. – Теперь басмара будут действовать с бульшим уважением к нам.
Они наблюдали, как отряды копьеносцев маршируют по пепелищу, где некогда стояли хижины. Басмара соединили все три отряда в одну колонну; ее возглавляли военные вожди.
– Они плохо обучены, а их строй неровен и сбит, – презрительно сказал Мерен. – Отбросы, а не армия.
– Но большие отбросы, а у нас очень маленькая армия, – ответил Таита. – Поэтому отложим празднование до победы.
Пение прекратилось, над полем повисла тяжелая тишина. Из рядов басмара выступил один человек и прошел полпути к стене. На нем был высокий головной убор из перьев фламинго. Он прошелся перед рядами воинов, давая им возможность восхититься его воинственной внешностью, и обратился к ним с речью; он кричал высоким голосом и подчеркивал каждое утверждение высоким прыжком и ударами копья о щит.
– Что он говорит? – удивился Мерен.
– Могу лишь догадаться, что он настроен к нам недружелюбно, – улыбнулся Таита.
– Я подбодрю его стрелой.
– Он на семьдесят шагов дальше твоего самого дальнего выстрела, – сдержал его Таита. – У нас нет лишних стрел.
Они наблюдали, как Басма, верховный вождь басмара, вернулся к своей армии. На этот раз он занял командную позицию – за первым рядом воинов. На поле снова воцарилась тишина. Никто не шевелился. Даже ветер стих. Напряжение было ощутимо, как затишье перед тропическим ураганом. Но вот вождь Басма крикнул: «Хо! Хо!», и отряды двинулись вперед.
– Не стрелять! – предупреждал Мерен. – Пусть подойдут поближе. Берегите стрелы!
Ряды воинов миновали самые дальние ориентиры, снова зазвучал боевой марш. Копья были в щиты. На каждом пятом шагу воины одновременно топали босыми ногами. Погремушки у них на щиколотках при этом гремели, и земля словно подпрыгивала. Вокруг них поднялась мелкая пыль – пепел сожженного города, – и они шли словно по пояс в воде. Вот они миновали ориентиры на удалении в сто шагов. Пение и барабанный бой смешались в безумный шум.
– Не стрелять! – взревел Мерен, так что его голос перекрыл гул. – Ждать!
Передний ряд приближался к ориентирам в пятидесяти шагах. Теперь во всех подробностях были видны дикие рисунки на лицах воинов. Вот первые воины миновали вехи и оказались так близко, что лучники со стены смотрели на них сверху вниз.
– Наложить стрелы! Прицелиться! – крикнул Мерен.
Взметнулись луки. Лучники натянули тетивы, луки согнулись. Глаза лучников сузились, воины всматривались в цель вдоль стрелы. Мерен понимал, что нельзя долго держать тетиву натянутой: задрожит рука. Его новая команда раздалась мгновение спустя. Именно в этот миг ряды воинов достигли ориентиров в тридцати шагах.
– Стреляй! – крикнул он, и лучники дружно выпустили стрелы. Расстояние было таково, что ни одна стрела не прошла мимо. Они летели сплошным неслышным облаком. Свидетельством мастерства лучников стало то, что ни в одного воина басмара не попали две стрелы. Первый ряд упал, словно подкошенный.
– Стрелять без команды! – проревел Мерен. Лучники с привычным проворством наложили вторую стрелу. Движениями, которые казались неторопливыми и свободными, натянули луки и выпустили стрелы. Упал второй ряд воинов, а несколько мгновений спустя – и третий. Шедшие за ними спотыкались о тела и падали.
– Нужны стрелы! – послышались крики с парапета, и шиллукские женщины сорвались с места, сгибаясь под связками стрел, которые несли на плечах. Басмара не останавливались, и лучники стреляли до тех пор, пока воины не оказались под самой стеной и не попытались взобраться на нее. Некоторые даже поднялись, но здесь их ждали Наконто, Имбали и остальные женщины. Боевые топоры вздымались и падали, словно рубили дрова. Наконто с воинственным криком орудовал копьем.
Наконец резкий свисток прекратил эту бойню. Отряды отступили по засыпанной пеплом земле туда, где Басма ждал, чтобы перестроить воинов.
Мерен прошел вдоль парапета.
– Есть раненые? Нет? Хорошо! Когда пойдете за стрелами, опасайтесь тех, кто притворяется мертвым. Любимая уловка этих дьяволов.
Открыли ворота и вышли собирать стрелы. Некоторые так глубоко вонзились в тела, что их приходилось вырубать мечом или топором. Работа была грязная, и все вскоре перемазались кровью, как мясники. Собрав стрелы, принялись за копья мертвых басмара. Потом вернулись в крепость и закрыли ворота.
Женщины принесли мехи с водой, корзины сушеной рыбы и лепешек дурра. Большинство воинов еще жевали, когда вновь послышалось воинственное пение, и командиры начали звать к парапету:
– К оружию!
Басмара вновь наступали тесными рядами, но передние несли шесты, вырубленные в лесу. Когда эти воины падали, сраженные стрелами, шедшие за ними подхватывали шесты и несли дальше. Свыше пятидесяти человек упало, прежде чем первый шест оказался под внешней стеной. Басмара внизу подняли его, так что он достал до гребня стены, и сразу полезли по шесту вверх, сжимая в зубах короткие колющие копья.
Шесты были такие тяжелые, что защитники не могли их оттолкнуть. Пришлось встречать воинов, достигших верха, рукопашной. Имбали и ее женщины встали в ряд с мужчинами и вновь принялись орудовать смертоносными топорами. Но басмара словно не чувствовали потерь. Они ползли по трупам товарищей и неустрашимо бросались в схватку.
Наконец небольшая группа сумела оказаться на парапете. Последовала жестокая тяжелая схватка, и лишь тогда был сброшен последний из них. Но места павших занимали новые волны. Когда казалось, что защитники падут, сметенные самой тяжестью раскрашенных тел, снова прозвучал свисток и нападающие откатились.
Воины утолили жажду, перевязали раны и сменили затупившиеся мечи на другие, наточенные, но передышка была недолгой. Вскоре опять раздался возглас:
– К оружию! Они снова идут!
До заката люди Мерена отбили еще два приступа, но обошлось это дорого. Восемь воинов и две из женщин Имбали были пронзены копьями или зарублены топорами на парапете, прежде чем удалось сбросить с него басмара.
Мало кто из защитников избежал ранений. У некоторых были лишь легкие разрезы или ушибы. Двоим удары тяжелых басмарских дубинок сломали кости. Еще двоим не дожить до утра: у одного копьем пробит живот, у другого легкие, оба умрут до рассвета. Остальные слишком устали, чтобы поесть или отползти под защиту крыши. Утолив жажду, они упали на парапет и уснули прямо в пропитанной потом одежде и окровавленных повязках.
– Еще один день нам не продержаться, – сказал Мерен Таите. – Этот поселок стал гибельной ловушкой. Не думал, что басмара проявят такое упорство. Чтобы уйти, нам нужно перебить их всех до одного.