Странное ювелирное изделие, несомненно, было очень древним, и время не пощадило его: золото местами покоробилось. Взвешивая украшение на руке, Морозини почувствовал, что в голове у него копошится уйма вопросов, он был уверен, что никогда не видел этой вещи и тем не менее она показалась ему знакомой. Низкий голос хозяина оторвал его от тщетных попыток пробудить память.
– Знаете ли вы, что это такое?
– Нет... Похоже... на какое-то нагрудное украшение – на пектораль...
Слово сразу все прояснило. В тот момент, когда Морозини произносил его, перед его мысленным взором предстала картина Тициана, огромное полотно, что висит в Венецианской академии изящных искусств, на котором художник изобразил Введение Девы Марии в храм. Абсолютно четко Альдо представил себе высокого старца в золотисто-зеленой одежде с золотым полумесяцем на шапочке, который встречал богоизбранного ребенка. Он опять увидел руки в благословляющем жесте, белоснежную бороду, два кончика которой ласкали точно такое же украшение.
– Пектораль Первосвященника? – прошептал Морозини, задыхаясь. – Неужели она существовала? Я полагал, что она – плод фантазии художника.
– Пектораль существовала всегда, даже после того, как чудом уцелела после разгрома Иерусалимского храма. Воинам Тита не удалось заполучить ее... Однако не скрою, вы меня удивили. Чтобы так быстро идентифицировать нашу реликвию, надо обладать обширными знаниями и глубокой культурой.
– Нет. Просто я венецианец, который любит свой город и знаком почти со всеми его сокровищами, а среди них – картины, хранящиеся в Академии. Меня только поражает, что Тициан изобразил пектораль с такой точностью. Неужели он видел ее?
– Я в этом уверен: драгоценность, должно быть, находилась тогда в еврейском квартале Венеции, где мастер любил подбирать себе натурщиц. Не исключено даже, что Первосвященник на его полотне – не кто иной, как Иуда Левий Абрабаел, тот иудей Левий, который слыл одним из интеллектуальных светил своей эпохи и, возможно, был одним из хранителей пекторали. Однако на месте отсутствующих камней волшебная кисть художника могла запечатлеть лишь воображаемые, но они были самыми драгоценными, разумеется.
– Когда они исчезли?
– Во время ограбления храма. Некий левит сумел спасти пектораль, но, к несчастью, был убит своим компаньоном, тем, кто помогал ему. Этот человек украл драгоценность, но, видимо, опасаясь проклятия, которое всегда следует за святотатством, не осмелился оставить ее у себя. Что не помешало ему извлечь из украшения редчайшие камни: сапфир, алмаз, опал и рубин, прихватив которые он отплыл в Рим, где след его затерялся. Пектораль, спрятанная под обломками, была найдена и спасена женщиной, которой удалось бежать в Египет.
Зачарованный удивительной золотой пластиной, Морозини поглаживал своими длинными пальцами один кабошон за другим и, слушая убаюкивающий голос Аронова, чувствовал, какое гипнотическое действие оказывают на него эти драгоценные камни и их история – все то, что он так любил.
– Какого они происхождения? – спросил он. – В земле Палестины нет таких камней. Собрать их было очень трудно, наверное.
– Караваны царицы Савской привезли их издалека для царя Соломона. Но давайте вернемся к цели вашего путешествия.
– Да. Прошу вас.
– Все довольно просто: я хотел бы, если мы придем к согласию, чтобы вы нашли для меня недостающие камни.
– Чтобы я... Вы шутите?
– Нисколько.
– Камни, исчезнувшие в незапамятные времена? Это несерьезно!
– Напротив, я более чем серьезен, и камни ведь не исчезли совсем. Они оставили следы, кровавые, к несчастью, но их трудно стереть. Добавлю, что обладание этими камнями не приносит счастья, как это бывает со всеми похищенными святынями. И тем не менее они мне нужны.
– У вас такая сильная тяга к несчастью?
– Мало кто из людей знает, что такое несчастье, лучше, чем я. Знаете ли вы, князь, что такое погром? А мне это хорошо известно, ибо я пережил его в Нижнем Новгороде в 1882 году. Там забили гвозди в голову моего отца, выкололи глаза матери, а меня с маленьким братом выбросили в окно. Брат умер на месте. А я – нет, мне удалось бежать, но эта нога и эта палка хранят живое воспоминание о случившемся, – добавил он, постучав палкой о протез. – Вот видите, я знаю, что такое несчастье, и потом хотел бы наконец избавить от него мой народ. Это еще одна причина, по которой мне необходимо восстановить пектораль в первоначальном виде...
– Неужели это украшение может одолеть проклятие, тяготеющее над вами девятнадцать веков?
Сказано было бестактно, и Морозини понял это, заметив высокомерную складку, обозначившуюся на губах хозяина, но он не стал исправлять ошибку, считая, что не его дело перекраивать историю. Аронов, кстати, не поставил его на место, а просто продолжил:
– Согласно преданию, Израиль обретет независимость и свои древние земли, когда пектораль Первосвященника, в которую вставлены камни, символизирующие Двенадцать Колен, опять вернется в Иерусалим. Не улыбайтесь! Я сказал – согласно преданию, а не легенде!
– Я не улыбаюсь, а если и так, то только восхищаясь красотой истории. Однако мне не совсем ясно, как может осуществиться эта мечта?
– Это произойдет, когда большинство из нас вернутся на родину, чтобы заставить весь мир признать в один прекрасный день еврейское государство.
– И вы считаете это возможным?
– Почему нет? Мы уже начали делать это. В 1862 году группа румынских евреев поселилась в Галилее, в Роска Пина и в Самарии. На следующий год поляки образовали в Ашдод Гамале, неподалеку от озера Хулек, земледельческую колонию – киббуц. Наконец, евреи из России обосновались в окрестностях Яффы, и отсюда скоро уедут несколько молодых людей, отправляющихся туда, чтобы образовать новое поселение. Этого еще мало, согласен, к тому же земля там необыкновенно твердая, она слишком давно не обрабатывалась. Придется рыть колодцы, подводить воду, а большинство этих эмигрантов – интеллектуалы. Наконец, бедуины провоцируют стычки...
– И вы думаете, что все пойдет иначе, если эта вещь вернется на родину?
– Да, при условии, если будет восстановлена полностью. Видите ли, пектораль символизирует Двенадцать Колен, единство Израиля, а польза символов состоит в том, что они пробуждают энтузиазм, укрепляют веру. Но четырех камней не хватает, и немаловажных.
– В таком случае, почему бы не попробовать заменить их? Допускаю, что трудно подобрать такие удивительные камни, но...
– Нет. Нельзя жульничать, когда имеешь дело с традициями и верованиями народа! Нужно найти подлинные камни. Любой ценой!
– И в выполнении этой миссии вы рассчитываете на меня? Я вас не понимаю, ибо не имею ничего общего с Израилем. Я – итальянец, христианин...
– И тем не менее только вы, вы один мне нужны. По двум причинам: во-первых, вам принадлежит один из камней, может быть, самый священный. Во-вторых, давным-давно было предсказание, что только последний владелец сапфира способен отыскать другие потерянные камни. Если прибавить к этому, что ваша профессия, на мой взгляд, – надежная гарантия успеха...