SE5a еще сохраняли фабричную окраску. Этот цвет должен был сделать их незаметными для врага.
— Зеленый, — сказал Эндрю.
Некоторые пилоты по обе стороны линии фронта — и немецкие, и английские — вовсе не гнались за незаметностью. Для них яркая раскраска стала предметом гордости: они объявляли врагу о своем присутствии, бросали вызов.
— Зеленый, — повторил Эндрю. — Ярко-зеленый, под цвет моего шарфа, и не забудь написать «Летающий хаггис».
— Желтый, пожалуйста, — решил Майкл.
— Я почему-то так и думал, что вы выберете желтый, мистер Майкл, — улыбнулся Мак.
— Да, Мак, когда будете заниматься этим, пожалуйста, снимите этот ветровой щит и подтяните крепления крыльев.
Летчики-ветераны считали, что, крепче затянув проволоку креплений крыльев и сделав угол острее, можно выжать из машины несколько лишних узлов.
— Я позабочусь об этом, — пообещал Мак.
— Закрепи все, чтобы он летел без рук, — кивнул Майкл.
Асы — народ суеверный и суетливый, это известно всем. Если SE5a способен лететь прямо и ровно без помощи руля, пилот может стрелять обеими руками.
— Слушаюсь, сэр, без рук, — снисходительно улыбнулся Мак.
— Да, Мак, и пристреляй пулеметы на пятьдесят ярдов…
— Что-нибудь еще, сэр?
— Пока достаточно, Мак, — ответил на его улыбку Майкл, — но я еще что-нибудь придумаю.
— А теперь, мой мальчик, — Эндрю обнял Майкла за плечи, — как насчет выпивки?
— Я уж думал, ты не предложишь, — ответил Майкл.
Кают-компания была полна возбужденных молодых людей, которые громко и энергично обсуждали новые машины.
— Капрал! — через их головы крикнул лорд Киллиджеран официанту. — Я угощаю! Налей всем.
Пилоты шумно приветствовали эти слова и направились к стойке делать заказы.
Час спустя, когда глаза у всех блестели, а смех стал хриплым, Эндрю рассудил, что время пришло, постучал по стойке, требуя внимания, и торжественно провозгласил:
— Как чемпиону Абердина и Великой Шотландии, не говоря уже о Гебридских островах, по игре в бок-бок, мне надлежит бросить вызов всем желающим участвовать в этой древней и благородной игре.
— Поистине надлежит! — Майкл насмешливо посмотрел на него. — Подбирайте команду, сэр.
Майкл проиграл жеребьевку, и его команде пришлось выстроить пирамиду у дальней стенки кают-компании; официанты быстро убирали столы.
Один за другим парни из команды Эндрю разбегались и с разгона прыгали на пирамиду, стараясь обрушить ее и тем самым выиграть. Однако если при этом они какой-нибудь частью тела касались земли, это означало их немедленное удаление из игры.
Пирамида Майкла выдержала тяжесть и ярость атаки, и, наконец, все восемь игроков Эндрю, убедившись, что даже пальцем руки или ноги не касаются земли, оказались на верху пирамиды Майкла, как стая обезьян.
С вершины пирамиды Эндрю задал решающий вопрос, который определял, чем кончится схватка:
— Бок-бок, сколько пальцев я поднял?
Майкл из-под груды тел приглушенным голосом ответил:
— Три!
— Два! — торжествующе провозгласил Эндрю, пирамида с отчаянным воплем обрушилась, и Майкл увидел перед собой ухо Эндрю.
— Можно мне сегодня снова взять твой мотоцикл? — спросил он. Эндрю, прижатый множеством тел, не мог повернуть голову, но скосил глаза в сторону Майкла.
— Снова отправляешься подышать воздухом, мой мальчик? — Майкл смотрел застенчиво и ничего не мог сказать. Эндрю продолжил: — Все мое — твое. Благословляю тебя, и передай счастливице изъявления моего глубочайшего уважения.
* * *
Майкл оставил мотоцикл в лесу за амбаром и с охапкой армейских одеял побрел по грязи ко входу. Когда он вошел, сверкнул свет — Сантэн открыла задвижку фонаря и посветила ему в лицо.
— Bonsoir, monsieur. — Она сидела на груде тюков соломы, подобрав под себя ноги, и сверху вниз озорно улыбалась ему. — Какая неожиданность — встретить вас здесь.
Он забрался наверх и обнял ее.
— Ты рано.
— Папа рано лег спать… — Больше ей ничего не удалось сказать, потому что он накрыл ее рот своим. — Я… Я видела новые самолеты, — задыхаясь, сказала она, когда они оторвались друг от друга, — но не знала, который из них твой. Они все одинаковые. Меня тревожит, что я не могу узнать, какой твой.
— Завтра мой снова будет желтым. Мак перекрашивает его для меня.
— Нужно договориться о сигналах, — сказала она, отбирая у него одеяла и устраивая гнездо на тюках соломы.
— Если я подниму руку над головой, вот так, это будет означать, что вечером мы встречаемся в амбаре, — предложил он.
— Этот сигнал я буду высматривать особенно старательно. — Сантэн улыбнулась ему и похлопала по одеялу. — Иди сюда, — приказала она, и голос ее звучал хриплым мурлыканьем.
Много времени спустя, когда она лежала головой на его обнаженной груди и слушала, как бьется сердце, он пошевелился и прошептал:
— Так не пойдет, Сантэн! Ты не сможешь поехать со мной в Африку.
Она быстро села и посмотрела на него, сурово поджав губы. Глаза потемнели и опасно блеснули.
— Я вот о чем: что скажут люди? Подумай о моей репутации: я путешествую с женщиной, которая мне не жена.
Она продолжала смотреть на него, но ее рот смягчился, появилась улыбка.
— Но ведь должно быть решение. — Он сделал вид, что задумался. — Вот оно! Нашел! — Он щелкнул пальцами. — Ты выйдешь за меня замуж!
Она снова прижалась щекой к его груди.
— Только чтобы спасти твою репутацию, — прошептала она.
— Но ты еще не сказала «да».
— О да. Да! Тысячу раз да. — В характерной манере следующий ее вопрос оказался прагматическим: — Когда, Майкл?
— Скоро. Как только будет возможно. С твоей семьей я встречался, а завтра ты встретишься с моей.
— С твоей семьей? — Она отодвинулась от него на расстояние вытянутой руки. — Но твоя семья в Африке.
— Не вся, — заверил он. — Большая ее часть здесь. Говоря «большая часть», я не имею в виду число. Я говорю о самом важном члене моей семьи.
— Не понимаю.
— Поймешь, ma chйrie [31] , поймешь, — заверил он ее.
* * *
Майкл объяснил Эндрю, что он задумал.
— Если тебя поймают, я заявлю, что ничего не знал о твоем гнусном плане. Более того, я с удовольствием буду присутствовать на трибунале и лично стану командовать расстрельным взводом, — предупредил Эндрю.