— Проклятая бюрократия! — сказал Майкл. — Сегодня ничего нельзя сделать без бумажки.
Выходя, он увидел дежурного офицера.
— Да, Кортни, вас ждет шофер.
Шофер ждал за рулем большого черного «роллс-ройса» за первым ангаром, но, увидев Майкла, сразу выскочил из машины.
— Нкозана! — Он радостно улыбнулся — на темном круглом лице сверкнули зубы — и так козырнул Майклу, что остроконечная шляпа задрожала. Это был высокий, даже выше Майкла, молодой зулус в мундире защитного цвета и южноафриканских крагах.
— Сангане!
Майкл ответил на приветствие, улыбаясь не менее широко, потом порывисто обнял зулуса.
— Видеть твое лицо — все равно что вернуться домой, — бегло сказал Майкл по-зулусски.
Они выросли вместе, странствуя с собаками и охотничьими дубинками по зеленым травянистым холмам Зузуленда.
Они вместе плавали нагишом в прохладных зеленых заводях реки Тугелы и ловили угрей длиной и толщиной в их руку. Добычу они жарили на костре и потом ночью лежали бок о бок, разглядывая звезды и с серьезным видом обсуждая свои мальчишеские дела, решая, как будут жить в мире, который построят взрослыми.
— Какие новости из дома, Сангане? — спросил Майкл, когда зулус раскрыл дверцу «роллса». — Как твой отец?
Мбежане, отец Сангане, много лет был слугой, товарищем и другом Шона Кортни; наследник царского зулусского дома, он вместе с хозяином побывал на многих войнах, но теперь был слишком стар, болен и поэтому вынужден вместо себя послать сына.
Пока Сангане выводил «роллс» с базы и поворачивал на главную дорогу, они оживленно болтали. Майкл на заднем сиденье снял летный костюм и оказался в кителе со всеми эмблемами, украшениями и наградами.
— Остановись здесь, Сангане, на опушке рощи.
Майкл выпрыгнул и тревожно позвал:
— Сантэн!
Она вышла из-за ствола, и Майкл уставился на нее. Девушка с толком использовала время, и Майкл наконец понял, зачем она прихватила кожаную сумку. Майкл никогда не видел, чтобы Сантэн пользовалась косметикой, а сейчас она накрасилась, да так искусно, что он не сразу понял причину преображения. Казалось, она просто подчеркнула все свои достоинства: глаза заблестели сильнее, кожа выглядела еще более перламутровой и сияющей.
— Ты прекрасна! — выдохнул он.
Девушка исчезла — Сантэн в ее новом обличье обрела уверенность, и это даже пугало.
— Думаешь, я понравлюсь твоему дяде? — спросила она.
— Конечно, понравишься. Ты понравишься любому мужчине.
Желтый костюм был особого оттенка, который золотил ее кожу и золотыми бликами отражался в темных глазах. Поля изящной шляпки-котелка узки с одного бока и широки с другого, где вуаль приколота к волосам булавкой с пучком желтых и зеленых перьев. Под жакетом блузка из тонкого кремового крепдешина, с высоким кружевным воротником, подчеркивающим линию шеи и изящество головы. Сапоги сменили модные туфельки.
Майкл взял обе ее руки и почтительно поцеловал, потом усадил Сантэн в лимузин.
— Сангане, очень скоро эта женщина станет моей женой.
Зулус одобрительно кивнул, разглядывая Сантэн, словно лошадь или телку.
— Пусть она принесет тебе много сыновей, — пожелал он.
Майкл перевел. Сантэн покраснела и рассмеялась.
— Поблагодари его, Майкл, но скажи, что я хотела бы родить хотя бы одну дочь. — Она осмотрела роскошный «роллс-ройс». — А что, все английские генералы ездят в таких машинах?
— Дядя привез его с собой из Африки. — Майкл провел рукой по мягкой коже сиденья. — Это подарок тети.
— У твоего дяди есть стиль — отправиться на войну в такой колеснице! — сказала она. — А у твоей тети — вкус. Надеюсь когда-нибудь сделать тебе такой же подарок.
— Я бы хотел поцеловать тебя, — сказал он.
— Прилюдно — никогда, — строго ответила она, — но когда мы наедине, целуй сколько хочешь. А теперь скажи, далеко ли еще?
— Примерно пять миль, но если ехать так медленно, Бог знает, когда доберемся.
Они свернули на главную дорогу Аррас — Амьен, забитую военным транспортом, орудиями и санитарными машинами, тяжелыми грузовиками, фургонами и телегами, запряженными лошадьми. По обочинам пешком шли люди, сгибаясь под тяжестью ранцев; стальные шлемы придавали всем им сходство с грибами.
Майкл видел, с какой завистью и негодованием смотрели они на «роллс», который Сангане вел через более медленный поток. Заглядывая в машину, люди на грязных обочинах видели элегантного офицера и красивую женщину на мягком кожаном сиденье рядом с ним. Но чаще мрачные взгляды сменялись улыбками, когда Сантэн махала им.
— Расскажи мне о дяде, — потребовала она, снова поворачиваясь к Майклу.
— Да он человек как человек, рассказывать в общем не о чем. Из школы его исключили за то, что он избил учителя; воевал с зулусами; впервые убил человека, когда ему еще не было и восемнадцати, к двадцати пяти годам заработал первый миллион фунтов и потерял все в один день. Был профессиональным охотником за слоновой костью, застрелил сотни слонов и голыми руками убил леопарда. Потом, во время бурской войны, почти в одиночку захватил генерала Леруа, после войны снова заработал миллион фунтов, помогал в переговорах при создании Южно-Африканского Союза. Был членом кабинета министров в правительстве Луиса Боты, но ушел в отставку, чтобы отправиться на войну. Теперь командует южноафриканскими подразделениями. Ростом он выше шести футов и каждой рукой может поднять двухсотфунтовый мешок кукурузы.
— Мишель, я боюсь встречаться с таким человеком, — с серьезным видом сказала она.
— Но почему?
— Боюсь влюбиться.
Майкл радостно засмеялся.
— Я тоже боюсь. Боюсь, что он в тебя влюбится.
* * *
Штаб части временно размещался в покинутом монастыре на окраине Амьена. Монастырский двор зарос травой и запустел: во время прошлогодних осенних боев монахи покинули монастырь, и кусты рододендронов превратились в джунгли. Здания из красного кирпича, стены замшелые, по ним до самой серой крыши карабкаются цветущие вистерии. В стенах выбоины от разрывов.
У входа их встретил молодой лейтенант.
— Вы, должно быть, Майкл Кортни. Я Джон Пирс, адъютант генерала.
— Здравствуйте. — Они обменялись рукопожатием. — А что стало с Ником Ван дер Хеевером?
Ник учился с Майклом в школе и с прибытия части во Францию был адъютантом генерала.
— Вы не слышали? — Пирс посерьезнел, на его лице появилось знакомое выражение, которое в эти дни часто возникало, когда спрашивали о знакомых.
— Боюсь, Ник купил себе ферму.
— О Боже, нет! Он отправился на передовую с вашим дядей. И там его подстрелил снайпер.