Дирк стоял против Марка на противоположной стороне кружка, небрежно сунув одну руку в карман замшевого пиджака; на локте другой руки висело слоновье двуствольное ружье ручной работы от Гиббса из Лондона, калибра.450.
Лев лежал на боку, вытянув лапы. Старый, весь в шрамах, такой худой и поджарый, что под короткой рыжевато-коричневой шерстью отчетливо виднелось каждое ребро. В его теле зияли четыре пулевых отверстия, одно, за плечом, оставила пуля, которая должна была разорвать оба легких, другая тяжелая пуля разнесла череп. Пасть была раскрыта, и кровавая слюна еще стекала по розовому языку.
— Поздравляю, джентльмены, — кивнул Марк, но только Дирк уловил иронию в его голосе.
— Да, — согласился он, — чем быстрей мы уничтожим здесь зверей, тем лучше и безопасней будет для всех.
Его поддержал дружный хор. Один из охотников достал из заднего кармана коричневую бутылку и передал ее по кругу; все по очереди поднимали ее дном к небу, каждый одобрительно восклицал и шумно чмокал.
— А что с львицей? — спросил Марк, отказываясь от своей очереди на бутылку.
— О ней не беспокойтесь, — заверил один из охотников. — Она уже свалилась. Я попал ей в плечо. Мы просто даем ей возможность немного окрепнуть, прежде чем пойдем за ней и прикончим.
Он достал нож и принялся свежевать тушу льва под замечания и советы товарищей.
Марк вернулся к Пунгуше, который терпеливо сидел у головы Троянца.
— Львица ранена, но убежала.
— Я видел след, — кивнул Пунгуше и показал взглядом, не поворачивая головы.
— Тяжело она ранена?
— Еще не знаю. Нужно посмотреть, как она бежит, прежде чем решать.
— Возьми след, — сказал Марк. — Пойдем тихо, не привлекая внимания этих великих охотников.
Они пошли с поляны, небрежно ведя мула; Марк шел в десяти шагах за Пунгуше.
Пройдя пятьсот ярдов, Пунгуше остановился и негромко заговорил:
— Она ранена в правое плечо или лапу, но не думаю, что затронута кость, потому что на каждом втором шагу она касается этой лапой земли. Идет на трех лапах. Вначале было немного крови, но она быстро высохла.
— Может, у нее внутреннее кровоизлияние? — спросил Марк.
— Если так, очень скоро мы найдем ее мертвой, — пожал плечами Пунгуше.
— Ну хорошо. — Марк снова сел верхом. — Пошли быстрей, нужно перегнать остальных, никто из них не сможет идти по следу на такой жесткой почве.
Но он опоздал.
— Андерс! — крикнул Дирк Кортни, ехавший во главе группы. — Что это вы делаете?
— Свою работу, — ответил Марк. — Иду по следу раненого зверя.
— Мы идем с вами.
Марк взглянул на Пунгуше, произошел мгновенный неслышный обмен, потом он снова повернулся к охотникам.
— Вы понимаете, как это опасно? На зверя, должно быть, не раз охотились, а мой следопыт считает, что львица ранена легко.
Охотники протрезвели и медлили в нерешительности, но все равно все восемь человек поехали за Пунгуше. Зулус шел быстро — минза умлабати, — заставляя лошадей двигаться легким галопом, и спустя час Дирк Кортни громко выругался.
— Не вижу никакой крови.
— Кровь засохла, — ответил Марк. — Рана закрылась.
Содержимое коричневой бутылки давно иссякло. Красные лица в начинающейся жаре покрылись каплями пота, глаза налились кровью, а хорошее настроение вытеснили головная боль и ощущение распухшего языка; никто и не подумал прихватить бутылку с водой.
Двое повернули назад.
Еще час спустя Дирк Кортни подозрительно сказал:
— Проклятый черномазый гоняет нас без толку. Скажите ему, что я его выпорю. Львица быстро уходит. Я ему не верю. Не вижу никакого следа.
Пунгуше неожиданно остановился, знаком велел всем оставаться на местах, а сам осторожно прошел вперед в густые заросли кустарника.
— Мне все это надоело, — сказал один из всадников.
— Мне тоже. Меня работа ждет.
Еще трое повернули назад, а те, что остались, сидели на лошадях и нервничали, пока из кустов не показался Пунгуше и не поманил их.
В самом центре зарослей он показал несомненный отпечаток львиной лапы, глубоко врезанный в груду выброшенной кротом почвы. Он смотрел прямо на юг.
— Хорошо, — согласился Дирк Кортни, — он еще не потерял след. Скажите, пусть идет дальше.
Во втором часу дня львица привела их на низкий обширный выступ гранита, и Пунгуше устало сел. Бугры его мышц блестели на солнце, словно смазанные маслом. Он посмотрел на сидящего на муле Марка и беспомощно пожал плечами.
— Мертвый след, — сказал Марк. — Львица ушла.
Дирк Кортни жестоко дернул поводья, повернув голову лошади, и рявкнул Марку:
— Я хочу поговорить с вами.
Он отъехал от группы, чтобы разговор не был услышан, и Марк поехал за ним.
Они остановились лицом друг к другу. Рот Дирка был сжат и злобно кривился.
— Вы вторично перехитрили меня, — мрачно начал он. — Вы могли бы стать моим союзником, а вместо этого отец прислал мне расписку на мой дар вам. Теперь вы и ваш дикарь выкинули новый фортель. Не знаю, как вы это сделали, но больше такого не будет. — Он смотрел на Марка, и выражение его глаз изменилось, в их глубине снова сверкнула безумная злоба. — Я мог бы стать вам могущественным другом, но стал еще более могущественным врагом. До сих пор только мой отец спасал вас. Но скоро все изменится. Клянусь вам, ни один человек не смеет стоять у меня на пути.
Он повернул лошадь, вонзил шпоры ей в бока и ускакал.
Два оставшихся охотника мрачно поехали за ним.
Марк вернулся к Пунгуше, и они выпили воды из бутылки и перекурили. Потом Марк спросил:
— Где львица?
— Мы сошли с ее следа два часа назад.
Марк пристально взглянул на него, и Пунгуше встал и прошел к еще одной кротовьей куче на краю гранита. Присел рядом с ней и растопыренными пальцами выдавил отпечаток львиной лапы, затем костяшками изобразил следы когтей.
Каким-то чудом на рыхлой земле появился настоящий отпечаток лапы взрослого льва; Пунгуше посмотрел на недоверчивое и недоуменное выражение лица Марка и расхохотался, как умел только он, — шумно выдыхая воздух, с гиппопотамьим фырканьем, радостно раскачиваясь на корточках.
— Два часа мы шли по следу Токолоше*, — прокричал он.
— Я ее не вижу, — сказал Марк, старательно разглядывая долину.
— О Джамела, который не видит!
— Где львица, Пунгуше?
— Видишь раздвоенное дерево за тремя круглыми скалами?.. — Мало-помалу он направлял взгляд Марка, пока тот внезапно не увидел над короткой желтой травой примерно в шестистах ярдах от места, где они сидели, два круглых выступа ушей. Львица лежала под густыми колючими кустами; у него на глазах она опустила голову, и уши скрылись.