– Какие к черту планы? – грубо ответил Алекс. – Я уезжаю домой.
– Твой дом – тюрьма, – парировала Оксана цитатой из известного фильма.
– Оксана, не надо так шутить, ты же видишь, в каком он состоянии.
– А пусть не грубит даме. И вообще вы теперь будете меня слушаться. Так что успокойтесь и давайте рассудим. Что мы хотим получить? Офорты, которые находятся где-то в комнате у старухи, значит, надо пойти и взять их оттуда, где бы они не были. Я сильно подозреваю, – она посмотрела на Алекса, – что вы знаете, где они там лежат, иначе просто не пойму, зачем Леопольд с вами связался.
– Знаю, – хмуро пробурчал Алекс, – знаю, но не скажу.
– Вот и чудно, держите пока информацию при себе, не доверяйте бумаге, – она подмигнула Гржемскому и продолжала: – Убивать старушку мы не собираемся, нам лишние неприятности ни к чему. Значит, все очень просто, отправляем бабулю в санаторий или дом отдыха на две недели. Нам хватит и одной ночи, но пусть уж бабуля отдохнет на свежем воздухе, ей для здоровья полезно. Я обещаю все устроить – всучить ей путевку под видом работника собеса. Ты, Леопольдик, тоже можешь поучаствовать – оплатить путевку, но если тебе трудно, ты все-таки на пенсии, то мы уж как-нибудь сами.
– Мне не трудно, – спокойно сказал Леопольд Казимирович, – я могу это себе позволить.
Он был взбешен ее издевательским тоном, но сдержался и решил не показывать вида.
– А ты не забыла, что там еще двое соседей? Что ты с ними сбираешься делать?
– О, все просто. Сосед этот, татарин, что ли, не русский, в общем, он с приветом. Я женщина привлекательная, верно, Леопольдик? Так его заманить куда-нибудь труда не составит, это я опять же беру на себя. А потом звоним его жене, говорим, что он в больнице, чтобы она срочно приехала, пока она туда-сюда, мы аккуратно с Алексом входим в квартиру, берем вещи – дело в шляпе! Как вам мой план?
«План неплохой, только мне в нем нет места», – подумал Гржемский.
– И никаких затрат, кроме расходов на путевку. И никого не привлекаем, все делаем сами. А то компаньон мой Володя понадеялся на чужого дядю, тот все испортил, и Володя от этого пострадал. Убили Вову, в общем-то, за дело, не надо жадничать, он хотел еще и бабкину квартиру заграбастать.
– Так значит, вы знаете, что это не я ее убил? – вскинулся Алекс. – Зачем же вы взяли эту штуку с моими отпечатками?
– Это мой страховой полис, чтобы ты не сбежал с офортами.
«А какой у меня страховой полис?» – подумал Гржемский.
– Ну вот что, мне на работу надо, так что сейчас разбегаемся, я куплю путевку, а ты, Алекс, последи за соседом чокнутым, выясни, где его можно повидать в спокойной обстановке.
Все разошлись. Леопольд Казимирович остался один в пустой квартире. На сердце у него было тяжело, а на душе неспокойно. Ему все не нравилось в этой истории с офортами, и больше всего он был недоволен собой. Он никак не мог понять, как же так случилось, что он, пожилой уважаемый человек, законопослушный гражданин, оказался замешанным в уголовной истории. И это сейчас, когда он готовится покинуть страну, когда он не может себе позволить никаких неприятностей, когда он должен быть втройне осторожен. Верно люди говорят: бес попутал. На самом деле бес попутал его еще давно, когда он связался с Оксаной. И этот недоумок, Алекс Ильичевский, как он мог понадеяться на него? Что могло получиться от недолгого союза чекиста и дочери одесской торговки жареной рыбой? Тринадцать лет Алекс прожил в Штатах, забыл там все русские порядки, но не приобрел американской смелости и предприимчивости.
Наступил вечер, Леопольд Казимирович все также сидел в кресле, сгорбившись и думал. Очнувшись, он заставил себя поужинать – приготовил омлет из двух яиц с сыром и зеленью. Леопольд Казимирович очень берег свое здоровье и позволял себе съесть только два яйца в неделю. Он вообще избегал продуктов с повышенным содержанием холестерина – надо беречь сосуды, но сегодня попросту забыл об этом. Гржемский лег спать, но сон не шел к нему. Если он завтра позвонит Оксане и откажется участвовать в этой авантюре с офортами, она встревожится и станет его подозревать. То есть он ни секунды не сомневался, что они с Алексом сговорились его обмануть и не дадут ему даже поглядеть на офорты, если дело выгорит, но он не верил, что у них что-нибудь получится.
Старик доверял своей интуиции. Как всегда, когда он чувствовал, что дело нечисто, он отказывался от сделки. Так и в этом случае: раз появился труп, значит милиция не сегодня-завтра выйдет на Оксану, хоть она и храбрится. И не замешана ли она сама в убийстве своего компаньона?
Проворочавшись всю ночь, к утру Гржемский принял решение. Он должен немедленно уезжать. Хорошо, что в этот раз Оксана не была у него в квартире нигде, кроме кухни. Она бы заметила, что в комнатах отсутствует половина мебели и картин, и обязательно заинтересовалась бы этим фактом. Договор на продажу квартиры уже подписан, дочка звонила ему на той неделе и сказала, что на его счет в банке там, в ее стране, уже поступили деньги за квартиру. Свой старенький «жигуленок» он давно уже уступил дальнему родственнику за очень смешную цену. Позавчера он продал последнюю самую свою любимую вещь из мебели – бюро восемнадцатого века в прекрасном состоянии. Осталось несколько не очень ценных картин, их он раздарит немногим оставшимся друзьям и знакомым. Остатки фарфора, столовое серебро и два дивных итальянских пейзажа с видами тосканских холмов он упакует и оставит на хранение верному человеку, а сам полетит налегке с одним чемоданом. Но предварительно он предпримет некоторые меры предосторожности. Ему нужно, чтобы Оксане и Алексу не удалось украсть офорты, то есть чтобы они не попались. В милицию он, конечно, сообщать не будет, такой подлости он не сделает, хотя, когда он вспомнил, каким издевательским тоном разговаривала с ним Оксана, он еле удержался. Но благоразумие взяло верх над обидой – никогда в жизни он не связывался с милицией и сейчас как-нибудь без этого обойдется. А что бы такое предпринять? Он на мгновение задумался, потом сел за стол и написал аккуратным почерком:
«Уважаемая Анна Матвеевна!
Хочу предупредить Вас, что мне случайно стало известно о готовящемся ограблении Вашей комнаты. Преступники хотят завладеть принадлежащей Вам ценной вещью, которая находится в картонной папке. Не доверяя почте, не хочу называть вещи своими именами. Будучи в свое время знаком с Вашим покойным мужем, не могу остаться в стороне и не сообщить Вам. По моим не очень точным сведениям ограбление назначено на_______________. По понятным Вам причинам не могу назвать своего имени.
Преданный Вам доброжелатель».
Вот и все. Теперь остается только узнать точную дату ограбления и перепечатать письмо на машинке, чтобы никто не смог опознать его по почерку. Противно, конечно, посылать письмо без подписи, как анонимку, но другого выхода у него нет. Гржемский позвонил в несколько авиакомпаний, узнал, что может улететь хоть завтра, все зависит от цены на билет. Цена для него в данном случае не имела значения. Приободрившись, он занялся необходимыми делами.