На работу Вероника все-таки опоздала. Ворвалась на оперативку к шефу с красными от мороза щеками, плюхнулась сердито на свое место. Все оглянулись на нее с удивлением, но спрашивать никто ничего не стал. Бывает, мол. И на старуху находит проруха. И на уважаемого экономиста Веронику Андреевну, выходит, эта самая проруха тоже захотела напасть — чего тут особенного-то… Стас подошел к ее столу сразу после оперативки, сел напротив, подмигнул ободряюще:
— Привет, Вероника Андреевна! Чего это опоздали сегодня? На вас не похоже…
Для всех сотрудников фирмы Вероника со Стасом тоже были как бы сотрудники. То есть тщательным образом маскировали свои отношения под легким выкающим флиртом да положенной корпоративной дистанцией, демонстрируя окружающим слишком уж старательно эти самые выканье и дистанцию. Так старательно, что наводило, как говорится, на мысль. И на нюх. И служило поводом для обострения небывалой прозорливости и всплеска всякой там дедукции да индукции у незлобивых, в общем, местных сплетниц и сплетников, и давало пищу для интереснейшего проведения времени в курилках и на чаепитиях, да и просто постоять-обсудить да поделиться своими наблюдениями и свежими догадками-подробностями, заглядывая в горящие глаза собратьям по любопытству к чужой жизни, тоже было куда как занимательно. Говорят, что в страстном наблюдении за протеканием таких вот тщательно скрываемых любовных романов началась не одна женская дружба…
Вероника Стасу ничего не ответила. Потому что прикидывала в этот момент — сказать вечером или промолчать пока о произошедшем в ее семье событии. Так ничего и не решила. Улыбнулась только и, оттолкнувшись рукой от стола, откинулась мягко на спинку крутящегося стула. И стала постукивать авторучкой по пухлым губам, чуть поворачиваясь из стороны в сторону на острой, высокой шпильке. Вот что у нее за дурацкая эта манера в последнее время появилась — чем-то себе по губам стучать? А может, это знак какой? Может, это ангел-хранитель или провидение ею вот так руководит? Стучит и стучит по губам — молчи, мол, дурочка, ничего сейчас не говори… Ладно, можно принять и за знак. Да и говорить, если честно, не хочется. Да и страшно. Еще подумает, что она навязывается ему на веки вечные…
Стас, сделав ей большие веселые глаза, украдкой постучал пальцем по циферблату своих часов и чуть дернул подбородком — давай, мол, бери ситуацию в свои руки. Вероника медленно опустила веки и так же медленно их подняла, открыв ему чуть затуманенный, задумчивый взгляд, что на их языке значило — поняла, мол. Есть, товарищ генерал. Беру ситуацию в свои руки…
— Стас, вы сегодня мне будете нужны! — громко и по-деловому произнесла она куда-то поверх его головы, то есть прямиком в уши тех самых, прозорливых, прислушивающихся и свои правильные дедуктивно-индуктивные выводы делающих. — Мне сегодня к двум часам надо ехать в налоговую инспекцию!
— А кто же шефа тогда по делам повезет? — также громко и где-то даже капризно-грубовато спросил Стас. — Тем более вы там всегда подолгу торчите, в налоговой своей…
— А с Геннадием Степанычем Олег поедет. Я с ним сейчас договорюсь…
Вероника решительно встала со своего крутящегося стула и протопала к выходу из кабинета, громко впечатывая тонкие шпильки в блестящий паркет. К шефу она всегда входила без доклада — одной из немногих он ей это благосклонно позволял.
— Геннадий Степаныч, я на минуту! — улыбнулась она ему уже от двери и быстро прошла к столу. — Я только предупредить, что мне сегодня в налоговую инспекцию надо, а там, знаете, всегда очередь. Вполне возможно, я не вернусь…
— Да, да, конечно же, Вероника Андреевна. Я понял, да… — не отрываясь от бумаг, летуче улыбнулся ей Геннадий Степанович. — Идите, конечно…
Вероника совсем уже было пошла к двери, но вдруг, будто вспомнив о важном каком-то обстоятельстве, снова развернулась к Геннадию Степановичу и произнесла с почти натуральной досадой:
— Ой, простите, совсем забыла. У меня к вам одна просьба… А можно, я на вашей машине поеду? Наш Олег всегда так лихачит за рулем, а у меня, знаете ли, фобия…
— Конечно, Вероника Андреевна, — поднял на нее спокойные, умные глаза шеф. — Раз фобия, то тут уж ничего не попишешь. Конечно, поезжайте на моей машине. А меня Олег отвезет…
Она и не видела, как ухмыльнулся понимающе Геннадий Степанович, глядя ей вслед, как вздохнул тихо-завистливо. Хорошая девчонка. Смышленая, толковая. Простодушная только немного. Неужели не замечает, что все кругом только и судачат об их со Стасом романе? А может, и впрямь не замечает. Любовники — они же всегда как слепые котята. Прозревать только тогда начинают, когда время к холоду расставания приближается. А пока башка горячая — какое там… Да и вообще, могла бы себе посолиднее для этого дела кого присмотреть… Этот Стас красивый, конечно, парень, но очень уж простоват. Двух слов толком связать не может. Все ж таки мужская красота — она штука коварная. Любой интеллект за пояс заткнуть в этом вопросе может. Эх, глупые вы какие, молодые и хорошенькие женщины! Хотя не такие уж и глупые, если судить по его Ниночке, которая ловко увела его из семьи в свои двадцать, а теперь еще и маму свою в наблюдатели его супружеской верности на фирму подпихнула. Даже перед подчиненными неудобно. Надо как-то ее выжимать понемногу отсюда. Надоела уже. На работе это лицо каждый день видишь, домой придешь — та же рожа. Как там у Высоцкого? «Тут за день так накувыркаешься — придешь домой, там ты сидишь»? Как про него спел. А эта девчонка, Вероника Андреевна, и впрямь хороша! Надо бы ее потом продвинуть. Не век же ему тещу под боком терпеть — вот на ее место потом и продвинет. А сейчас пусть пока потусуется-повлюбляется девочка, получит от жизни перца хорошего, да обид положенных хлебнет от своего красавчика, да бабской острожной мудрости поднаберется, а потом можно и продвинуть…
Уже в три послеобеденных часа Вероника весело выскочила из помпезных дверей налоговой и, размахивая, как черными крыльями, полами длинной легкой шубы, побежала к машине. Быстро влетев в уже открытую Стасом дверь, содрогнулась шаловливо — морозец разыгрался в этот день не на шутку. Потом развернулась всем корпусом к Стасу, внимательно вгляделась в его лицо.
— Эй, ты чего это? Огорчен чем-то, да? Случилось что?
— Да, Вероничка, случилось, — грустно покачал головой парень. — Именно то и случилось, что рано или поздно должно было случиться…
— Да что такое?
— А то. Ключей-то у нас больше от квартиры нет… Приятель мой из командировки неожиданно вернулся. Только что мне на мобильник отзвонил. Так что бездомные мы с тобой с сегодняшнего дня…
— И что? Тебе теперь совсем жить негде? — осторожно переспросила Вероника, чувствуя, как защекотало-задвигалось что-то у нее внутри, призывая выстроить слова и действия в соответствующий случаю логический ряд. Это что же получается? Это судьба, что ли? Сама свои обстоятельства наперед диктует? И как ей не поверить после всего этого? А главное, не раньше и не позже этот Стасов приятель вернулся в свою квартиру, а в точно определенный момент…
— Нет, Вероничка, совсем негде, — вздохнул грустно Стас и тут же отвернулся к окну озабоченно.