Семашко (после неудачной попытки отыскать клад) оказался в. сложном положении и находился под двойным надзором, как со стороны посольства России, так и правительства Франции, которые знали об отношениях с гренадером. Однако могу утверждать с уверенностью, что Семашко был уверен, что клад существует, и точность его сведений, добытых ранее, не подлежит сомнению. Докучливость (Семашко), с которой он навязывал мне свое ходатайство (о продолжении поисков), которое он сделал мне наедине» достаточно доказательно. Для окончательного исполнения данного мероприятия предлагаю следующее:
Карту № 1 более не показывать посторонним лицам.
Необходимо срочно отыскать Ливски, с целью узнать от него то местечко, в котором он был в сопровождении гренадера. Этих данных будет недостаточно для двух офицеров, осведомленных для их понимания и точности выполнения задания при сопровождении Ливски в то местечко, где он был во время его путешествия с гренадером, и для скрупулезного сбора информации о положении всех примет (из плана № 1), где они были выявлены, и в особенности точку, где они ожидали (Семашко) в один из дней от 36 до 48 часов, и где приблизительно гренадер рыскал из стороны в сторону. И вот все это должно срочно узнать от Ливски. Также важно, чтобы никто не знал в точности цели нашего предприятия, выявить, что Семашко не получил от гренадера, но история с Ливски является важной для облегчения поиска местечка, специально отмеченного на карте № 1. Карта № 2 будет выдана офицерам, действующим совместно с Ливски, с целью привлечения их внимания ко всем приметам, кроме того, им необходимо подтвердить все, что отмечено на карте.
В том случае, если Ливски не удастся отыскать, либо он уже не существует, это вызовет большие сложности, но я полагаю, что с поддержкой правительства по этой диспозиции ничто не помешает успешно завершить поиски. В этом случае только работа офицеров продолжится несколько дольше, но я полагаю, что расположение местных примет в таком порядке слишком определенно, чтобы, если оно существует в природе, можно снова местечко обнаружить. Все зависит от усердия офицеров и пунктуальности исполнения ими поручения.
Этих трудностей не произойдет, если перед началом поисковой инспекции кого-нибудь послать (по почтовой трассе), чтобы сделать необходимые поиски, и будет лучше, если этому надежному порученцу доверить карту № 1».
* * *
Только теперь, когда стало примерно ясно общее количество спрятанного неким гренадером золота, сразу же возникло непреодолимое желание уточнить, сколько же это будет в привычных для всех россиян американских долларах. Но никто из нас даже приблизительно не мог сказать, сколько весил упомянутый в письме наполеондор. Пришлось мне идти на поклон к соседу, который имел компьютер с выходом в Интернет, и поискать сведения о французских золотых монетах в Сети. И то, что мне удалось узнать, тут же вдохновило нас необычайно.
– Один наполеондор, – заявил я при следующей встрече прямо с порога, – весит 9,45 грамма! Так что нам будет довольно легко высчитать, за какой добычей охотился наш полковник.
– Прекрасненько, – неподдельно обрадовался Воркунов, оборачиваясь в сторону высунувшейся из дверей кухни Натальи, – где у нас калькулятор?
Схватив немедленно врученную ему вычислительную машинку, он плюхнулся на диван и вопросительно взглянул на меня.
– Семь бочонков по пятьдесят тысяч франков, – начал диктовать я.
– Всего получается триста пятьдесят тысяч, – отозвался Михаил.
– Одна золотая монета имела достоинство в двадцать франков, – продолжил я. – Значит, делим все на двадцать.
– Итог таков, – резюмировал мой друг. – В оставшихся нетронутыми семи бочонках содержалось семнадцать тысяч пятьсот монет. Чистого же золота у нас получается ни много ни мало, а сто шестьдесят пять килограммов! Очень неплохой куш, – небрежно отодвинул он калькулятор в сторону. – Не зря господин Бенкендорф столь активно поддерживал этот проект.
– И тем не менее, ничего не нашли, – поддакнул я.
– Да, точно, – азартно подхватил Михаил, – так что у нас есть определенный шанс. Вот только и тебе, дружочек, придется сильно мозгами пошевелить. Ты у нас путешественник опытный, можно сказать, тебе и карты в руки.
Про карты и путешествия он сказал намеренно, с определенным намеком. Ведь если сам Михаил предпочитал малоподвижный образ жизни, то моя судьба сложилась иначе. Неутолимая жажда к разъездам и путешествиям обуревала меня с малых лет. А может быть… преследовала? Постоянные разъезды по городам и весям были неотъемлемой частью моего существования. Позже, в студенческие годы, я увлекся байдарочным спортом и не упускал возможности посетить с компанией таких же бродяг очередную речку с камнями и корягами. Короче говоря, волей-неволей я усвоил науку ориентирования в незнакомых местностях буквально на подсознательном уровне. И теперь весь предыдущий опыт мне следовало привлечь для разгадки столь привлекательного кладоискательского проекта.
Поскольку у меня не было сомнений в том, что Яковлевым была где-то допущена чисто географическая ошибка, то первым делом я взялся за имеющиеся в «Деле» карты. Поскольку там присутствовали исходный план (тот, что поступил из Франции, через графа Панина) и оба подозрительных региона, добросовестно зарисованные нашими высокопоставленными кладоискателями, то я мог легко сравнить их между собой. Следовало на основании собственных суждений выяснить, в чем состояло их сходство и различие. И, разумеется, на первом месте (по вероятности местоположения клада) у меня стояла местность из Могилевской губернии, которая на самом деле была куда как ближе к Орше, а вовсе не к Могилеву.
Да, если чисто визуально сравнивать план-карту из Франции и тот план местности, что составил полковник Яковлев в деревеньке Александрия, то в глаза сразу бросалась их несомненная близость. Довольно ровный участок Днепра. Действие происходит на его правом берегу, и маленькая речушка Копысьщенка впадает в Днепр строго перпендикулярно основному руслу. Далее, ближе к небольшой рощице, речка распадается на два рукава (которые в зимних условиях действительно могли быть приняты за петли единого русла). И сама деревня Копысица расположена примерно в том же месте, что и безымянная деревенька на исходном плане. Справа от дороги обозначена корчма, как раз перед первым (со стороны Орши) мостом. И на французском плане мы видим чётко нарисованное здание характерной П-образной формы. А перед вторым мостом на обеих картах ясно видно нечто такое, что легко было отождествить с одиноко стоящим курганом или разрытой ямой. А в центре рощи, там, где изначально вроде бы угадывалась поляна, на карте полковника Яковлева изображено небольшое озеро (или искусственный пруд). На исходном же плане озеро отсутствовало и в приложении тоже не упоминалось. Но зимой (если это действительно было зимой), под пеленой снега, данное озерко легко могло быть принято за лесную поляну. Некоторые различия, правда, наблюдались в местоположении самой деревеньки Копысица, которую полковник предлагал отождествить с безымянной деревней на исходном плане. Но если не очень придираться к тому, что в действительности она расположена значительно дальше от рощи с корчмой и притом на другом берегу речушки, то общее ее положение не вызывало у меня сильного внутреннего протеста. По собственному опыту знаю, как трудно определять точное расстояние до какого-нибудь объекта на равнинных просторах, и особенно в зимнее время. Расстояние от большой реки до почтовой дороги тоже вполне укладывалось в погрешность сделанной «на глазок» географической съемки, несколько позже проведенной яковлевской экспедицией.