– Кто такой господин Бендер? – выказала полное незнание классики советской литературы Сандрин.

– Это главный персонаж одной очень смешной и остроумной книги, – пояснил я, – написанной еще при Сталине. По сюжету авантюрист и бездомный бродяга по фамилии Бендер тоже занимался поисками фамильных сокровищ некой богатой женщины. Причем те были спрятаны в сиденье одного из двенадцати стульев.

– А стулья случайно развезли по разным городам? – мигом подхватила Сандрин. – Я что-то такое слышала, просто не знала, что это именно русская история. Может быть, ты принесешь мне чая, – проникновенно заглянула она мне в глаза, – а я пока переоденусь?

Естественно, я отправился за чаем, гадая, каким образом столь юным девчонкам удается так ловко крутить зрелыми мужиками.

После довольно позднего ужина мы не стали продолжать анализировать эпистолярное наследие Константина Ивидкого, а завалились спать. Все нее длительные поездки выматывают куда больше, нежели привычное хождение на работу. К тому же мы решили, что определять точное место захоронения каждый будет индивидуально, чтобы избежать взаимного влияния и не повторять возможных ошибок. Когда же идеи насчет конкретного района созреют и оформятся, можно будет обменяться мнениями и незамедлительно выехать в новый район поисков.

– Но, наверное, будет непросто найти сам тайник, – засомневалась француженка, приподняв голову с подушки. – Лично у меня нет ни малейшего опыта. А вдруг он так же глубоко зарыт в землю?

– Уж что-что, а отыскать большую массу металла на глубине нам не составит особого труда! – самонадеянно похвастался я, вспомнив о нашем грандиозном поисковом приборе. Уж если мы отыскали одну монетку на Дрисвяте, то найти- несколько десятков тысяч их будет еще легче.

Сандрин посмотрела на меня, как на спасителя отечества, и от ее взгляда мои самомнение и значимость вздулись, словно на дрожжах. С тем же чувством я и проснулся, когда проводница принялась расталкивать немногочисленных обитателей купейного вагона. По-военному быстро скатав постель, я в качестве жеста доброй воли не только скопировал текст стихотворного произведения своей спутнице, но и напоил ее, еще полусонную, свежезаваренным чаем.

Мы очень мило расстались с Сандрин прямо на вокзале, клятвенно пообещав связаться друг с другом в течение ближайших трех дней. Собственно, на этом сроке настоял я, поскольку пока всецело зависел от работодателей и свои дальнейшие действия вынужден был предварительно согласовать с начальством. Заодно было необходимо встретиться с Михаилом и обсудить создавшуюся ситуацию. И, кроме того, мне еще предстояло добраться до Москвы, где я мог воплотить свои обширные планы в жизнь.

Поскольку делать в дороге было совершенно нечего, я выучил послание Константина наизусть. Это давало мне известные преимущества, поскольку бумажку можно и потерять, а память остается с человеком практически всегда. Едва переступив порог своей квартиры, я первым делом набрал номер Михаила.

– А, это ты, – приветствовал он меня, – где пропадал? Я тебе вчера весь день звонил, и все без толку.

– Мотался в Петербург, – похвастался я, – а затем еще и в город Браслав.

– Браслав, – недоуменно повторил Воркунов, – это еще где? В Польше, что ли?

– Нет, в Белоруссии! – поправил я его менторским тоном, позабыв, что сам узнал об этом городе всего два дня назад.

– И что ты там делал?

– Не поверишь, но именно в этом богом забытом городке мне удалось отыскать доказательство того, что клад гренадера находился в целости и сохранности вплоть до начала Второй мировой войны!

– Так, может, он цел и до сих пор? – радостно завопил Михаил с такой силой, что я торопливо отвел трубку от уха.

– Может, и цел, – охладил я его пыл, когда он несколько успокоился. – Но так это или нет, нам как раз и предстоит выяснить.

– Когда же?

– Предлагаю встретиться завтра у меня и обсудить этот вопрос подробнее. До семи я точно буду на работе, а после этого жду тебя в гости с пивом.

Глава двадцатая
ОСТРОВ СОКРОВИЩ

Когда на следующий день я вернулся со смены, Михаил уже топтался у моего подъезда. В левой руке он держал пакет, из которого выглядывала половинка «французского» батона.

– Я решил затариться более основательно, – пояснил он, радостно пожимая мне руку. – Взял копченой рыбки, хлебца, сосисок прикупил и зеленого лучка, как ты любишь. Подумал, что после поездки вряд ли у тебя дома найдется что-нибудь существенное.

Михаил просто горел нетерпением как можно скорее узнать о подробностях моего путешествия, но я проявил достойную выдержку. Вначале сварил сосиски, нарезал скумбрию, начистил лук. Только накрыв стол и откупорив по бутылке «Старого мельника», я не спеша, с подробностями и комментариями, начал свое повествование. И к тому времени, как закончил, у меня опустела вторая бутылка пива и приказала долго жить толстенная рыба. А на тарелке увлеченного моим столь любопытным рассказом приятеля так и лежала едва надкушенная сосиска и исходила последними пузырьками добрая половина кружки напитка.

– Так значит, клад у нас почти в руках?! – обрадовано хлопнул он в ладоши, когда я, словно последний козырь, выложил перед ним изрядно замусоленный железнодорожный билет с моими каракулями на обратной стороне.

Схватив задрожавшими руками стихотворный текст, Воркунов принялся вникать в мой весьма несовершенный почерк, энергично шевеля при этом губами.

– А что, – удивился он, прочитав стихи до конца, – неужели там заодно не нашлось какой-нибудь карты с крестиком? С обратной стороны, например?

– Кроме этого – ничего, – развел я руками. – Пресловутый крестик предстоит поставить нам самим.

– Тащи какую-нибудь карту европейской части России, – нервно отодвинул тарелку в сторону Михаил, – будем разбираться конкретно.

Я тут же положил перед ним довольно неплохо сохранившийся атлас автомобильных дорог, изданный в далеком 1966 году.

– Так, – деловито распахнул его Воркунов на последних страницах, – какой мы город ищем?

– Невель.

– Невель, Невель, – пропел он, ловко перелистывая список отмеченных на картах городов. – Ага, вот он! Новгородская область, карта номер 60.

Поводив носом над листом атласа, Михаил радостно уперся в него пальцем.

– Вот он, Невель! Дальше куда идем?

– На юг от города.

– И как далеко?

– Пока не знаю, – запнулся я. – Тут в тексте отсчет расстояния ведется от того места, где мы недавно были. От реки Дрис-видзы, название которой легко истолковать как «Дрисвята у селения Видзы», следует отмерить двести верст. Причем с поправкой на некие «летние восходы». Как думаешь, это в какую сторону?

– Хм, – задумался Воркунов. – Если речь идет просто о восходах, то они, разумеется, случаются на востоке. Но где бывают именно летние?…