— Это все хорошо, — удовлетворенно закивал головой Воронин, заглядывая внутрь «радийной» машины, — а где же будет сидеть оперативный дежурный?
— В кабине, естественно, — мгновенно откликнулись мы, совершенно позабыв о такой проблеме.
— Угу, — издевательски промычал он, — а как же я буду общаться с теми, кто на постах сидит? Радиограммы, спрашиваю, куда совать будете? Или машину по кругу обегать придется?
Критика была принята правильно, и вскоре благодаря стараниям могучего Толика появилась солидного размера дыра, прорубленная из кузова прямо в кабину. Смотрелась она, конечно, топорно, но функцию свою выполняла на удивление исправно. Оставалось только проверить работоспособность всего нашего шпионского комплекса. Поскольку с подачей электричества в порту Хайфон иногда бывали перебои, то испытание радиооборудования пришлось проводить ночью, когда стабильность подаваемого в гостиницу напряжения была наивысшей. Антенны же мы натянули только под вечер, используя в качестве опор, железные леера, укрепленные вдоль карниза трехэтажного здания общежития. И где-то уже во втором часу ночи, когда в большинстве окон приглушенные черными шторами огоньки давно погасли, мы с Преснухиным синхронно включили тумблера питания приемников и прочих преобразователей сигналов. Несколько секунд на подготовку — и на высокой ноте запели моторы телетайпов.
Ах, это волнительное время — напряженные минуты ожидания ответа на извечный вопрос: а все ли мы правильно подключили? Но вот прекрасно знакомый, чуть хриплый шум плавно наполняет наушники. Мои руки привычно ложатся на ручку настройки, и я медленно скольжу вдоль случайно выбранного диапазона. Ага, вот и первая знакомая станция, а вот и вторая, третья… Что ж, дальневосточные направления слышны просто прекрасно, вот бы на Камчатке такую слышимость! Рядом со мной, у многоканальной стойки, пристроился Федор. Поняв, что я отловил какую-то станцию, он быстро разделяет несущий сигнал на несколько индивидуальных каналов и выводит один из них на телетайп. Звонко стрекочут его шустрые металлические лапки, и словно само собой на бумаге возникают ровные строчки какой-то пространной сводки.
В соседней машине сосредоточенно налаживает свою аппаратуру Камков. У него гораздо меньше предварительных манипуляций, поскольку основной наш передатчик настроен на фиксированную, так называемую кварцованную частоту. Ему вообще работать легче, чем нам, поскольку он не зависит от неведомых и многочисленных отправителей эфирных посланий. Круглосуточно за нашей основной частотой следят операторы на Передающем Центре. И какие бы разгильдяи не были собраны там по прихоти начальства, службу свою они несут вполне исправно.
— Есть контакт, — радостно кричит Камо, видимо установив надежный радиомост с Камчаткой, — они отвечают нам. Вах! Слышимость только на тройку оценивают, зато тон на пять!
— Передай, что у нас все в порядке, — подбегает к распахнутой двери кузова Воронин. — Мы вполне готовы к выполнению боевой задачи.
Камо кивает и, вытянув из специального планшета кусочек ватмана со списком стандартных команд и сообщений, коротко барабанит по ключу. Телеграфные ключи у нас старой конструкции, так называемые нажимного действия. Скорости на них особой не дашь, да это в нашей армии и не требуется. Что толку оператору осваивать высокие скорости передачи? Пройдет всего лишь год, и наушники на другом конце незримой эфирной линии связи наденет вчерашний призывник, который попросту не способен воспринять столь высокие скорости приемо-передачи.
Так что же это такое, вдруг доходит до меня, получается, что наша армия построена таким образом, чтобы поддерживать только какой-то самый минимальный уровень боеспособности! И рост боевой выучки будущих защитников родины заранее ограничен, причем ограничен почему-то сверху, а не снизу! Но, поразмышляв несколько минут, я понял, что дело тут не в чьей-то преступной нерадивости или недосмотре. Дело тут в общей, самой глубинной военной доктрине нашего государства.
Ведь на самом деле, несмотря на все внешние разнообразия и атрибутику, все армии мира построены всего по двум схемам, вернее будет сказать, основам. Армия на профессиональной основе и армия рекрутская. Вот где зарыты два краеугольных камня глубинных отличий, вот две враждующие друг с другом крайности. Профессионалы, что естественно, обладают большим воинским искусством и лучшей выучкой, но и недостатки такой армии вполне очевидны. «Профи» обходятся государству довольно дешево в обучении, поскольку их не требуется ежегодно переучивать по полной программе. Однако они дорого стоят в длительной эксплуатации, как всякие высококлассные специалисты, и, следовательно, такая армия не может быть многочисленной. Отсюда следует еще один неприятный для армии такого типа вывод — срок эффективной деятельности добровольческой армии не может быть слишком длительным. Потери в боях и естественная усталость не позволят небольшой, хотя и высококлассной, армии действовать длительное время на слишком больших пространствах. И свою роль она наилучшим образом выполнит лишь в непродолжительных войнах малого масштаба. Иное дело армия рекрутская. Она в принципе не способна за короткое время службы стать столь же высокопрофессиональной армией, как армия наемная. Военная организация, созданная по принуждению, всегда получается крайне громоздкой, затратной, неэффективной и плохо управляемой. Но именно у нее есть одно неоспоримое преимущество. Поскольку она в массовом порядке и непрерывно готовит огромное количество относительно неплохо подготовленных военнослужащих, то именно армия такого типа способна воевать долго и на громадных пространствах. Кроме того, она способна в очень короткий срок разбухать в десять, а то и двадцать раз по отношению к исходному количеству мирного времени.
Отсюда легко сделать вывод о пригодности, вернее, нацеленности каждой из этих армий. Первый тип — профессиональный, прекрасно подходит для коротких, ограниченных во времени и пространстве конфликтов, не направленных на завоевание и удержание той или иной территории. Скорее она подготовлена на быстрое подавление военной активности противной стороны. А раз так, то, следовательно, профессионалы более пригодны в войне хоть и агрессивной, но не захватнической. Советская же армия была изначально нацелена на длительные и, что самое неприятное, именно на захватнические войны (масса плохо обученных солдат вполне пригодна длительное время удерживать захваченные территории).
Мои выводы наглядно продемонстрировала сама «непобедимая» Америка. Начав военные действия против Северного Вьетнама силами профессиональной, но небольшой по численности армии, она, но мере расширения и затягивания конфликта, довольно быстро оказалась вынуждена вернуться к рекрутскому призыву. Серьезно помочь профессионалам в боях слабо обученные американские новобранцы, разумеется, не могли, впрочем, их назначение было совсем в другом. Своими телами они должны были останавливать пули, могущие поразить драгоценных профессионалов. Такова, увы, логика всех, без исключения, войн. Одни там действительно воюют, другие же служат, что называется, «пушечным мясом». А куда же мне в таком случае причислить самого себя, — всплывает в голове вопрос, — к какой категории?
Вопрос мой временно остается без ответа, поскольку капитан приказывает срочно выключить оборудование и без промедления снять все антенны с крыши.