Малая Одесса полностью соответствовала своему имени. Они словно оказались в другой стране.
К вечеру небо нахмурилось и посерело, с океана дул сильный ветер. На волнах появились белые гребешки пены, и у воды плясали крохотные смерчики песка.
Половина вывесок здесь была на русском языке. Улица на набережной изобиловала ночными клубами, большинство из которых были названы как российские города: «Киев», «Санкт-Петербург», «Москва».
Недосыпание наконец дало о себе знать – на Уильямбургском мосту Пол уронил голову на грудь и задремал. И только благодаря металлическим решеткам на дороге и изношенным амортизаторам машины вернулся к черно-белой, без прикрас, действительности. Краткий сон показался сладостным. Но вот он открыл глаза, и прежний страх тут же вернулся.
Моше работал в каком-то неказисто-длинном складе.
Майлз завернул на стоянку позади здания. Там стояла единственная машина – коричневый «бьюик». Двое мужчин облокотились на него, курили и что-то говорили по-русски. Майлз помахал им рукой, но они не ответили.
– Дружелюбные ребята, – проворчал адвокат. – А меня просто обожают.
На эту же стоянку выходили полуоткрытые погрузочные ворота, и Майлз с Полом поднырнули под полуопущенную створку. Внутреннее помещение оказалось на удивление большим – что-то вроде ангара «Хоум дипоу» [38] – и вмещало почти столько же товаров.
Перед ними стояли ряды стиральных машин, сушилок, холодильников, телевизоров, компьютеров, стереосистем. Здесь же находились велосипеды, баскетбольные мячи, клюшки для гольфа, одежда и покрышки. Видеоигры, мебель для дачи, книги и газовые грили.
Несколько мужчин собрались у секции с домашней утварью. Один из них обернулся и помахал рукой.
– Это и есть Моше, – объявил Майлз.
А Пол подумал, что для складского работника он шикарно одет. На нем был костюм ценой в тысячу долларов, синий шелковый галстук и отлично начищенные ботинки. Это что-то да значило. Он носил эспаньолку, а густые брови придавали его лицу выражение постоянного удивления.
Моше подошел к Майлзу, сгреб его в медвежьи объятия и расцеловал в обе щеки.
– Привет, Майлз, мой самый любимый еврейский адвокат! – У него был хриплый, басовитый голос курильщика, сдобренный русским акцентом.
Моше вернул Майлза на землю – в своем воодушевлении он оторвал его от настила на добрый дюйм – и повернулся к Полу.
– А вы и есть Пол?
Тот кивнул.
– Здравствуйте. Рад познакомиться.
– Какая уж тут радость, – покачал головой Моше. – Майлз обрисовал мне вашу ситуацию. Просто катастрофа! Сочувствую. Жена и дочь? Ох уж эти партизаны… – Он произнес какую-то фразу, наверное, русское ругательство. – Знаете, как мы поступаем с такими ублюдками в России? Помните театр в Москве, который захватили чеченцы? Бум-бум! Пустили газ – и всех к такой-то матери!
Насколько помнил Пол, русские власти вместе с террористами отравили «к такой-то матери» две сотни ни в чем не повинных заложников. Но счел за лучшее об этом при Моше не упоминать. А только спросил, может ли тот помочь.
Моше обнял его своей огромной лапой.
– Я знаю кое-кого из этих негодяев. Посмотрим, что можно сделать. Иногда удается вести с ними переговоры. Они примерно такие же марксисты, какими недавно были мы, – исключительно ради своей выгоды. Успокойтесь, они ваших не убьют. Не похоже. А я пока сделаю несколько звоночков.
– Спасибо. Очень вам благодарен.
– Пока не за что. Я еще ни хрена не сделал! – Моше улыбнулся. Затем выглянул в полуоткрытые ворота и покачал головой. – Ай-ай-ай, Майлз, мой гениальный юрист, сколько раз я говорил, чтобы ты не ставил здесь машину? Ты загородил мне весь подъезд.
– Извините, – всполошился адвокат. – Сейчас передвину.
– Зачем же самому? Дай ключи одному из моих парней. А мы пойдем поговорим ко мне в кабинет.
– Нет уж, спасибо, в прошлый раз ваши парни помяли мне бампер, когда переставляли машину.
Мимо, кряхтя под весом стоявшего на плече огромного ящика, прошел человек. Ящик качался, грозя свалиться и расколоться на куски. На руке у человека красовалась татуировка «СССР». Аббревиатура бывшей советской федерации спорта. [39]
– Идите, – повернулся Майлз к Полу. – Я через минуту догоню.
– Паркуйтесь у «Ростова», – посоветовал Моше. – Если поставите у «Океана», обязательно оштрафуют.
– Хорошо. – Майлз нырнул под створку ворот.
– Пойдемте, Пол, – пригласил Моше.
Они прошли через боковую дверь и попали в коридор, стены которого были обиты дешевой подделкой под дерево. Кабинет Моше располагался в самом конце. На табличке рифленого стекла значилось: «El Presidente». [40] Пол решил, что это шутка.
– Подождем Майлза, хорошо? – предложил хозяин. Перед кабинетом находилась небольшая приемная с двумя диванами. – Прошу вас. – Он указал на один из диванов, а сам прошел в кабинет.
Пол опустился на диван.
* * *
Бип.
Бип.
Он задремал и, как от толчка, проснулся от звонка своего сотового.
На сколько он вырубился?
Телефон перестал звонить, но сигнал продолжал эхом звучать в его голове. Пол достал его из кармана брюк, открыл крышку и посмотрел на дисплей. Региональный код был ему незнаком.
Куда подевался Майлз?
Дверь кабинета открылась. На пороге стоял улыбающийся Моше. Он опустил глаза на часы – настоящий калейдоскоп из бриллиантов и золота.
– Что за черт? Пора начинать. – Он вернулся к себе за стол.
Снова зазвонил сотовый телефон Пола.
– Мистер Брейдбарт?
– Да.
– Это Мария Консуэло.
– Здравствуйте, Мария.
– Я звоню вам третий день. Вы знаете?
– Да. Мы были…
– Я всегда стараюсь узнать, как дела у новых родителей. Вы же с миссис Брейдбарт в курсе.
– Мы… останавливались у родственников.
– Я начала беспокоиться. Мы должны убедиться, что дети нормально устроились в новых семьях. Все в порядке? Как девочка?
– С ней все хорошо.
Через полуоткрытую дверь был виден Моше. Он показывал пальцем на циферблат часов.
– Минутку, – попросил Пол, но хозяин кабинета не слышал. Он скособочил голову и, как развлекающий публику клоун, оттопырил ладонью левое ухо.