– Смотря кому. Тебе – нельзя. Это их территория. Так они сами думают. Знаешь, когда огородят участок забором и навешают таблички. В одном случае «Осторожно, злая собака». В другом «Не подходить – стреляют». Здесь именно табличка «Стреляют». А ты приехал.
– Нет, – снова возразил Суриков. – Это слишком просто. Сам по себе я никому ничем не угрожаю. Тут что-то иное.
– Именно то, что я говорю, – сказал Садек и безнадежно махнул рукой. – Убеждать вас, московских, трудно. Вы все стараетесь усложнять. А здесь все просто. Они не знают, кто ты – дурак или умный. Не знают, что у тебя есть – серьезные улики или пустой карман. Не знают и знать не хотят. Зачем выяснять? Убрать проще.
– Пришлют другого.
– Ты уверен? – Садек скептически усмехнулся. – Они ведь найдут убийц. Выложат два, а может, даже три трупа. На выбор. Тебе от этого легче?
– Выходит, они здесь власть?
– А ты думаешь, власть в Москве? Нет, дорогой, из мыла веревки не совьешь. Настоящая власть должна быть строгой.
– Говоришь, как пишешь, – сказал Суриков мрачно.
– Говорю, что знаю.
– Как же ты это все терпишь?
– А вот так и терплю. Понимаю, что гору мне не сдвинуть, и не берусь за лопату. Я не комиссар из итальянского кино, чтобы в одиночку идти на организацию.
– Но ты честный мужик.
– А разве честность обязывает меня ходить и кричать, что все остальные жулье? Тем более, что это не так.
– Ты прав, Садек, – сказал Суриков и задумался. Спросил с надеждой: – Поможешь?
Вафадаров протянул открытую ладонь. Суриков звонко по ней шлепнул пальцами, как бы скрепляя договор.
– Тогда пошагали к Бобосадыкову.
– Чего еще?
– Есть разговор, Садек-азиз, мой уважаемый друг.
Бобосадыков встретил гостя радушно, вышел из-за стола, протянул широкую ладонь навстречу.
– Как прошла ночь, товарищ капитан?
– Прекрасно! – ответил Суриков. – Замечательный номер. Кондиционер. Пиво в холодильнике. Выпил бутылочку, завалился, так и проспал до утра.
– Шутите? – произнес Бобосадыков, не сумев скрыть раздражения. – Кашкарчи – не Москва. Другой гостиницы у нас нет. Пиво, холодильник!
– Отношу эти слова к вашей скромности. Один местный житель сказал мне, что Кашкарчи даже не Москва, а скорее Чикаго.
– А! – Бобосадыков махнул рукой, повернулся и направился к своему столу. Суриков видел сутуловатую спину увядающего мужчины – опущенные плечи, безвольно повисшие руки, шаркающие по полу ноги. Нет, не походил начальник на преуспевающего в жизни деятеля. Не походил.
– Я уезжаю, товарищ Бобосадыков, – продолжил Суриков.
– Что так? – спросил подполковник, и его лицо сразу сделалось сосредоточенным. – Вы ставите меня, всех нас в неудобное положение. Приехали по серьезному делу. Побыли день и сразу уезжать. Мне даже неизвестно, насколько удачно выполнено вами задание. Может, вам в чем-то помешали? Может, нужна помощь? Мы ее можем усилить. Вы нас не информировали. И вдруг уезжаете. Как это объяснить?
Суриков достал из кармана командировочное удостоверение. Положил на стол.
– Вы усложняете, Юнус Нурматович. Все обстоит куда проще. Я звонил своим и меня попросили переключиться на другую работу. Единственное, о чем прошу, – отметить командировку.
Вафадаров с удивлением смотрел на Сурикова. Разговора об отъезде у них не было. Значит, экспромт рожден обстоятельствами и всерьез принимать слова об отъезде не следует.
– Разрешите, товарищ подполковник, – обратился Садек к начальнику, – я схожу к Рахимжону Умаровичу и отмечу командировку?
– Если можно, – подсказал Суриков, – двумя днями позже.
– Маленькая хитрость? – спросил Бобосадыков и покровительственно улыбнулся. – Я понимаю. Сам был молодым. – Он повернулся к Вафадарову и даже подмигнул ему. – Сделайте отметку тремя днями позже. А вас, товарищ капитан, попрошу задержаться.
Когда лейтенант вышел, Бобосадыков потянулся к папкам, лежавшим на его столе. Вытащил одну из них, чистую, не обмятую. Положил перед собой. Сказал голосом усталым, печальным:
– Сегодня утром на Ровшанской улице обнаружен труп.
– Что случилось? – спросил Суриков с деланным безразличием, хотя понимал, что просто так, без какого-либо интереса Бобосадыков не затеял бы разговора.
– Совершено убийство.
Суриков, глядя прямо в глаза подполковнику, сказал:
– Видимо, это более интересно вашему уголовному розыску.
Бобосадыков криво усмехнулся.
– Я все время думаю, как помочь вам, товарищ Суриков. Дело в том, что у убитого в кармане найдена анаша. Целая плитка. В упаковке зарубежного производства. Мой заместитель выезжал на место, и я решил, что вам будет интересно полистать дело.
– Видимо, с этим человеком было интересно потолковать, пока он оставался живым. Сейчас он уже ничего не скажет.
Бобосадыков встал и прошел к сейфу. Вынул оттуда туго спрессованную плитку буро-зеленого цвета, обернутую в целлофан. Протянул Сурикову.
– Неужели это вас не заинтересует?
Суриков осмотрел упаковку. На широкой ее стороне увидел тисненую золотом эмблему фирмы – две скрещенные сабли под полумесяцем. Понюхал. Пахло смолистым конопляным духом. Именно такая плитка, изъятая из контрабандного груза, лежала на столе генерала Волкова. Еще раз втянув дурманящий запах, Суриков опустил упаковку на стол. Сказал:
– Ваши подопечные далеко шагнули. В таком виде продукции я еще не видел.
Бобосадыков пристально посмотрел на Сурикова. Подвинул пачку к себе.
– Как говорят, чем богаты. Другого у убитого не было.
– Я пойду?
– Минутку. Взгляните на это.
Подполковник вынул из папки несколько фотографий и протянул Сурикову. Снимки были сделаны профессионально четко и выразительно. Убитый лежал ничком. В спине ниже левой лопатки картинно, будто для съемок кинофильма, торчала рукоятка ножа, сделанная из оленьего рога. Бурое маслянистое пятно расползлось по одежде вокруг рукоятки. На другом снимке убитый уже был перевернут на спину. Сомнений не оставалось – это Нормат. «Неужели он и стал тем самым трупом, – подумал Суриков, – который мне обещал?»
– Что, знакомый? – спросил Бобосадыков с едва уловимой ехидцей в голосе.
– Его в Кашкарчах не знал тот, кто здесь не бывал, – ответил Суриков. – Это Нормат Планакеш.
Бобосадыков ничем не выдал разочарования.
– У вас односторонние сведения, – сказал он. – В преступной среде этого типа еще называли Бий – по-русски Тарантул. И он оправдывал свое имя.
– Разрешите? – спросил Суриков и подвинул к себе папку. Раскрыл и нашел заключение медицинской экспертизы. «Убит ударом ножа… На спине следы множества ушибов и ссадины неизвестного происхождения…» Значит, падение на ящики не обошлось Тарантулу даром. Не эта ли неудача стала в конце концов причиной его конца?