Действительно, он был осведомлен об этой истории достаточно полно.
Создав себе на крови Буденновска славу безжалостного и смелого борца с русскими, Басаев стал добиваться реальной власти в Чечне. Роль странствующего рыцаря ислама его не устраивала. Взгляд террориста упал на родной Веденский район, где главой администрации был некто Амир Загаев. Для передела полномочий Басаев избрал обычный для него кровавый метод. Однажды в дом Загаева ворвалась группа боевиков, которые увезли Амира в другой аул. Там состоялся военно-полевой суд, на котором Загаева обвинили в пособничестве федеральным властям, приговорили к расстрелу и тут же публично казнили. Обвинение было предельно абсурдным. Престарелый Загаев якобы закладывал в нужных местах радиомаяки, чтобы наводить на чеченские военные объекты российскую авиацию. Пост главы администрации Веденского района занял родной брат Шамиля — Ширвани Басаев.
Трудно сказать, что подтолкнуло Басаева на столь очевидное нарушение обычаев гор, но родственники казненного тут же этим воспользовались и объявили Басаева своим кровником. Чтобы исполнить приговор и кровью смыть позор оскорбления рода, им пришлось уйти в горы и вести жизнь абреков — бродячих разбойников. Басаев обладал немалыми возможностями для того, чтобы противостоять кровникам. Однако…
— Хорошо, Виса, — сказал Резванов, — постарайся коротко объяснить: чем мы можем тебе помочь и почему должны тебе верить?
— За тем и пришел, но говорить коротко не буду. Чтобы вы поняли и поверили.
— Говори, как хочешь — согласился Полуян.
— Совсем недавно я был рабочий. Нефтяник. Работал в Сургуте, получал хорошие деньги. Потом меня послали в Арабские эмираты. Никто не спрашивал, чеченец я или русский. Смотрели на то, как вкалывал и как дело знал. А я его знал хорошо. Потом вдруг меня вызвали по телефону из Грозного. Виса, приезжай. У нас, чеченцев, свобода. Свое государство. Нужны специалисты. Зачем тебе пропадать на чужбине ради денег? Денег и здесь навалом.
— И ты соблазнился? — спросил Резванов.
— Что поделаешь, у слова «свобода» крепкие градусы. Как у водки. Когда это слово слышишь, никто не догадывается спросить: от чего свобода? От закона? От морали? От уважения человека человеком? От работы? Свобода стрелять, грабить, умыкать людей? Я тоже этих вопросов тогда не задавал. Прилетел, как на крыльях. А зачем, объясните, дураку крылья? Что получилось на деле? Промысел, на который меня пригласили, уже принадлежал новому владыке — Удугову. Если мой денежный интерес в эмиратах защищал договор, за которым стоял советский авторитет, то на чеченском промысле за меня никто заступиться не мог и не хотел. Кидали мне в месяц сотню долларов, как собаке, и заставляли ишачить на Удугова день и ночь. Ему была нужна нефть. Не хочешь, Виса? Уходи, держать не будем. Вернуться в эмираты я уже не мог. Как это говорят? «Святое место пустым не бывает»?
— Именно так, — подсказал Резванов, не желая направлять рассказчика.
— Вот, вот. Нефть, которую мы качали, от господина чеченца Удугова шла русским господам Резовскому и Бадришвили. Они получали денежки и богатели. Так что же мне дала свобода и новая чеченская власть? Если на то пошло, сколько помню, власть в Чечне всегда правили чеченцы. Председатель аулсовета — вайнах, председатель исполкома в районе — тоже наш, секретарь райкома, военком — наши. Были русские? Были. Геологи, учителя, врачи. Кого ни спроси из специалистов, всех их выучили русские. А теперь оказалось — они враги… Так я потерял честь своего рода, свое лицо, потерял все. И вот решил вернуть хотя бы главное — честь.
— Я понял, — сказал Полуян. — Давай о деле.
— Дело простое. Мне нужны патроны и гранаты. У вас их много. Поделитесь со мной. Мне они пригодятся, когда Басаев появится здесь. А он появится обязательно…
— Добро, поделимся.
— Тогда и я вам помогу в вашем деле.
— В каком?
— Добраться до араба.
Полуян буквально опешил. Взглянул на Резванова. Тот удивленно вскинул брови.
— Почему ты решил, что мы собираемся добраться до араба? И кто он?
— Командир, это несложно.
— Но все же объясни.
— Целый день вы наблюдали за аулом Керой. Военных объектов там нет. Зато есть три дома, которые могли заинтересовать вас. Два принадлежат полевым командирам, которые связаны с Басаевым. Один — богатому арабскому шейху Абу Бакру. Полевых командиров я отбросил сразу…
— Почему?
— Они только актеры на сцене войны. Араб же по меньшей мере режиссер. Скорее, даже главный. Чтобы сорвать спектакль, можно устранить актера. Но чтобы погубить весь театр, лучше всего убрать известного режиссера. То, как вы работаете, говорит, что на мелкое дело вас не послали бы. Значит главная цель — араб…
Полуян не стал возражать. Смущало, правда, что уж больно грамотно выражается этот абрек. Но опять же — не под пеньком рос, большой мир видел…
— Ты считаешь, что араб — режиссер?
— Можно сказать, больше: продюсер. Кровавый спектакль здесь разыгрывают на деньги, которые отсчитывают арабы.
— Допустим, ты прав, Виса. А насколько реальны наши шансы прикрыть этот театр?
— Не буду гадать. Скажу только, что это трудно. Подходы к дому со стороны фасада можно спокойно вычеркивать из всех планов. Здесь защита мощная и даже танкам придется нести потери.
— Значит, по твоему, в дом прорваться нельзя?
— Этого я не сказал. У каждого дома четыре стороны, даже если он круглый.
— Что посоветуешь?
— Бумага есть? Начерчу схему.
Полуян достал план, полученный от Бен Ари. Расправил на колене. Передал Висе.
— Такая устроит?
Виса бросил на чертеж быстрый взгляд. Спросил с интересом:
— Космос? Классная работа. Вот, — он провел ногтем черту. — Если начать здесь…
— Почему именно так?
— За тыл охрана шейха почти не опасается. Он прикрыт скалой. Между ней и высоким забором очень узкое пространство. Оно хорошо простреливается. Считается, что даже подойти сюда нельзя.
— А если отбросить слово «считается»?
— Тогда будет можно. На схеме не видно, но тут стоит мачта антенны. Космическая связь…
— И что? — Резванов не сразу понял мысль Висы.
— А ничего, — ответил тот отрешенно. — Вспомнил детство. У нашего соседа большой забор окружал сад, где были сладкие яблоки. Но рядом с забором росло тутовое дерево. Ох, какие мы ели яблоки!
— Все же, что-то не вяжется, — сказал Полуян. — Мачта меня пока не волнует. А вот откуда простреливается пространство между скалой и забором, понять не могу.
— Вот здесь, — Виса ткнул палецем в схему, — расположен блокпост. Он прикрывает ущелье реки Мешехи. Одновременно перекрывает огнем и пространство, о котором мы говорим.