Против ожиданий сталкера, оказавшись в зоне, туристы не стали снимать все на видео, фотографировать окрестности и запечатлять друг друга. Если причиной их настойчивого порыва в Зону действительно был туризм, нежелание фотографировать и снимать при наличии фото– и видеоаппаратов казалось очень странным. Анализируя подобный загадочный сбой в поведении «туристаф», Аспирин брел молча, припоминая собственные первые походы в Зону, когда надевал противогаз и набрасывал капюшон химзащиты, едва завидев на счетчике показатели выше нормы. Постоянно казалось, что схватит смертельную дозу и отбросит копыта прямо на месте, так и не познав эту терра инкогнита до конца. Глаза как магнитом притягивало к показаниям счетчика, а ствол автомата дергался на малейший шорох…
Его скандинавские спутники вели себя по-другому.
Спокойно. Казалось, их не волновало ничто. Люди ли это, черт подери? Аспирин не знал никого, кто при первом свидании с Зоной мог относиться к ее сатанинской власти настолько пофигистично. Не-е-ет, тут что-то было не так.
Вспышка света неожиданно ослепила Аспирина сбоку, сталкера подбросило вверх, и он почувствовал, что матерые сапоги уже не касаются болотной глины…
* * *
В сталкера словно врезался воздушный таран. Пропорхав пару метров, Аспирин рухнул на бок, покатившись по траве вместе с рюкзаком.
«Аномалия? Здесь?!» – мелькнула в голове растерянная мыслишка.
Аномалии, разумеется, меняли место дислокации, но наткнуться на одну из них в предбаннике было невозможно. Ведь предбанник – не Зона.
Янсен подошел первым, некоторое время смотрел в расширенные зрачки проводника.
– Ты ф порятке? – Он протянул руку сталкеру. Тот упорно смотрел в небо, прижимая к груди АКМ, как любимую шлюху. В глазах после вспышки порхали колибри.
– Я…да… – Аспирин перевалился на бок, игнорируя протянутую ладонь.
Поднявшись, сталкер посмотрел на тропу, пытаясь осмыслить произошедшее. Туристы аналогичным образом уставились на него. Взгляд Аспирина соскользнул на дождевик. Тот был оплавлен на животе и груди. Тело прошиб пот. Еще сантиметр – и сталкер мог не подняться.
Срывая остатки дождевика, Аспирин напряженно думал. В предбаннике не было крупных аномалий. Во всяком случае, так считалось. И кстати, что это была за аномалия? Если «вспышка», то она только слепит, не жжет. Если «всполох» – то он только жжет, не слепит. Его ослепило и обожгло. Комбинированная аномалия? Абзац. Вот, значит, откуда таранный удар, отправивший его в нокдаун. Свет, температура, да еще и гравитация? Аспирин знал, что сама природа аномалий манит к себе человека, заставляя подойти ближе. За время наблюдений сталкеры определили, что ловушкам Зоны противопоказано отпугивать, они могут только приманивать, тянуть к себе. Но что произошло сейчас? Ведь Аспирина отбросило.
– Происходит что-то странное, – не стал скрывать проводник, поворачиваясь к Янсену. – С Зоной что-то не так. Подобных аномалий здесь просто не может быть.
– Это опасно? – спросил скандинав.
– Черт его знает! – Сталкер пожал плечами. – Во всяком случае, я не могу гарантировать безопасность группы в таких условиях. Думаю, вам лучше вернуться. Вернее, конечно, нам лучше вернуться.
Предводитель группы рассмеялся, широко шагнул вперед и дружески похлопал сталкера по плечу, словно за хорошо рассказанный анекдот. Хотя хрен их знает этих «нордических» скандинавов, у них бывают вообще анекдоты? Аспирин, во всяком случае, напрягся. К похлопыванию себя по плечу он относился индифферентно, однако в Зоне проявлять близость подобным способом было не принято даже между друзьями. Мало ли кто в тебя нож воткнет. И за что. Оправдывало Янсена одно соображение – он был иностранцем.
– А… шютка юмора! – произнес тем временем Янсен. – Нет, мы итти тальше. Ты жиф. Расфе нет?
Взгляд у руководителя турпохода был такой, словно он готов скорее сдохнуть, чем отступиться. Сталкер огляделся. Лица спутников Янсена производили то же впечатление: упорство, решимость, злость. Даже у женщин. Черт, особенно у женщин.
«В натуре не туристы, – заключил Аспирин. – Туристы бы сдрыснули при первой мысли о реальной опасности. А эти бодрячком. Если даже пытаться что-то остальным объяснить, а Янсен не переведет, буду как обезьяна, машущая руками».
– Да, – ответил Аспирин холодно. – Жив, слава богу.
– Тогда итём, – подтолкнул в спину Янсен, – все пудет карашо.
Аспирин на автомате шагнул вперед и только спустя секунду осознал: Янсен толкал его, словно конвоир. Аспирин не определил, был ли толчок доброжелательным или его вели как пленника. Но ситуация явно выходила из-под контроля.
Сталкер остановился. Конвоирует его Янсен или нет – ерунда. Если тема встанет ребром, замочить иностранца сталкеру труда не составит. А вот дело свое надо сделать, раз нанялся проводником. Подумав так, Аспирин стянул со спины рюкзак, достал из бокового кармана гайки. Не мочить же иностранца за толчок в спину, в конце концов. И потом, ладно Янсена, остальных за что? За тупые улыбки? За злость и упорство? За свои подозрения, которые ничем не подтверждены? За собственные фобии?
Хрен с ним. Отряд медленно потянулся дальше.
Бредя впереди «туристаф» Аспирин позабыл о странностях спутников и попытался сконцентрироваться на странностях Зоны. Оплеуху она ему отвесила неслабую. Травм не осталось, только дождевик подпалило. Зато впечатление, твою мать, впечатление!
Зона хитрая бестия, никогда и ничего так в ней не происходит. Зона – почти разумное существо. Аспирин вспомнил байку о старом сталкере, про которого рассказывал ему Рыжняк. Был, говорит, один старик, бывалый зоноходец, сталкер, мать его, словно от рождения. Удачливый и живучий. И вот, значит, просталкерив в Зоне почти две пятилетки, вздумал старичок на покой уйти. Бабок вроде накопил, все путем. Но пошел, придурок, с Зоной прощаться. Дорога она ему была, понимаешь. Да и он ей, насколько выяснилось. Прошел, значит, за границу периметра, буквально метров сто. Поклонился Ей до земли и, собственно, был таков.
Развернулся, вернулся за периметр, и тут на тебе – прямо возле хотеля на него старый тополь рухнул. Днем, среди бела дня, в присутствии очевидцев. Чувак даже трезвый был, что, впрочем, маловероятно. Не отпустила Зона, выходит. Плевать ей на все границы.
Ветер снова пропал, но комары и мошка, на счастье туристов, не появились, хотя сыро было по самые уши, и сиял рассвет. Солнце перетаскивалось через горизонт, осторожно вползало на обглоданные верхушки деревьев. Вид, конечно, нельзя было назвать живописным (голые деревья этому не способствовали), но яркий лучезарный восход, как во все времена в любой точке мира, внушал путникам радостные надежды. На что?
Лично Аспирин подобных надежд не разделял. Будучи сталкером, рассветы и сумерки он не любил. Во всяком случае, рассветы и сумерки – в Зоне. Видимость падала, солнечные лучи ослепляли и отвлекали. Матюкнувшись на проклюнувшее из-за облезлых холмов светило, удрученный Саня опустил на нос солнцезащитные очки и замедлил шаг, напряженно вглядываясь в каждую пядь земли, по которой предстояло топать.