«Не судьба, – подумал сталкер горько, – или, напротив, судьба? Я с педиком вдвоем в лесу ночью. Романтика, блин».
Белошапочка, даже не врубившись, как его пронесло (не в физиологическом смысле этого выражения), принялся опять что-то мямлить. Возможно, подумал Аспирин, интурист объяснял свое присутствие в группе. Что он лично вовсе не собирался мочить герра Аспирина и вообще был против. Возможно.
Но не все ли равно?
Лопотание единственного оставшегося в живых товарища значило для сталкера не больше, чем карканье воронья над головой. Пернатые поклонники мертвечины носились над лесом, явно привлеченные трупами интуристов. «Скоро, блин, и зверье соберется, – многомудро заключил сталкер, – надо вставать и валить отсюда на фиг. Где все эти придурки? Неужели действительно мы вдвоем с Бельком выжили?»
Судя по тому, что Аспирин мог лицезреть вокруг из положения сидя, картина была безрадостная: недалеко от него валялся мертвый Янсен, чуть дальше – мертвый Мрак, еще дальше – мертвый Малина, мертвый Студент и так далее. Остальные, походу, разбежались от секачей или находились вне зоны видимости. Их с Бельком вепри не тронули по понятным причинам: Аспирин прятался в кустах, а Бельку, судя по всему, повезло вследствие тупости. Парень стоял на краю поляны во весь рост, но при этом не двигался, поскольку пребывал в шоке. Смерть соответственно проскакала на копытцах мимо.
– Зона, ё-мое, одни в тебе, сука, приколы, – философски заключил Аспирин, качая головой, и махнул Бельку, требуя подать руку. Белёк услужливо подбежал, подставил плечо. Превозмогая боль, сталкер поднялся, матюкнулся и почти всем телом повис на интуристе. Боль в ребрах при движении была просто адской.
«Носилочки бы да пару санитаров, – подумал Аспирин. – Ан нет, брат, облезешь. Ножками, ножками…»
– Не будем здесь маячить, лады? – проговорил он вслух, едва ворочая губами, вдруг онемевшими, как и все тело, от резкой боли. – Ты, блондинчик, оттащи меня чуть подальше с поляны. Потом вернись, хватай все рюкзачки и тоже тащи ко мне. И автомат мой обязательно прихвати. Только быренько. Вот как те объяснить все, а? Тащи меня. Потом барахло. Андерстенд?
Белёк смотрел прямо в глаза. От преданной, все понимающей облезлой шавки его отличала только нелепая улыбка на лице. По краям улыбку ограничивали две дорожки от слез. Вместе с красными расплаканными глазами смотрелось симпатишно – как раз чтобы засадить пулю и никогда больше не видеть.
– Тэйк ол зис стаф анд гоу ту де… На хер! Блин, надо было лучше английский зубарить, – попытался изъясниться сталкер и в ответ получил лишь еще одну преданную улыбку. – Не тупи! Возьми все это барахло и вали, в общем… Туда!
Белошапочка улыбался. То ли ни слова не понимал, то ли притворялся.
– Вот же попал я, – вздохнул раздосадованный сталкер. – За что мне наказание такое?
И правда, в прошлом Аспирин бывал в разных жизненных ситуациях, включая откровенно безвыходное попадалово, однако вдвоем с молчаливым гомиком, раненный и почти безоружный, он еще в Зоне не ночевал.
«Надеюсь, греться ко мне не полезет, – мрачно подумал Аспирин, глядя в зенки улыбчивого спутника. – А коли полезет – трахну пулей, не впервой».
Впрочем, вариант, при котором обоих мочили мутанты, а не они друг друга, был более верочный и правдоподобный. Поэтому, не соблазняя себя мыслями о кровавом мочилове спутника, Аспирин ткнул рукой на ближайшие деревья и, обнявшись с Белошапочкой, поковылял прочь с горемычной поляны.
Ловить здесь было уже нечего… или почти нечего. Даже в полудохлом Аспирине безотказно сработала сталкерская натура, и, проходя мимо живописно порванного Янсена, он на секунду притормозил Белька и склонился над трупом. Беглый осмотр тела с последующим облапыванием месива одежды и кишок не выявил наличие той жирной пачки купюр, которую герр покойник демонстрировал ему накануне. И чего он, дурак, тогда ее не взял?
Аспирин кинул печальный взгляд на валявшуюся рядом тушу секача. Вот мудак, наверняка это он в порыве бешенства вместе с кишками Янсена выжрал и бабки. При других обстоятельствах сталкер не успокоился бы, а вспорол брюхо хрюшке и методично бы раскладывал ее кишки на травке, пока не отыскался заветный пресс. Но сейчас единственное, чего желал Саня, – убраться с открытого пространства.
* * *
По факту Белошапочка оказался не таким тупым, как следовало ожидать от туриста, да еще и иностранца. Осознав, что Аспирин в ближайшее время просто не способен брать инициативу в свои руки, блондинистый гомик принялся суетиться сам.
Через десять минут Аспирин лежал на покрывале в стороне от несчастливой поляны, укутанный в чью-то куртку. Рядом со сталкером валялся «Орел пустыни», четыре полных пистолетных обоймы, верный АКМ с дополнительными рожками, вода, консервы, хлеб и еще кое-что из абсолютно необходимого (например, спирт). В рюкзаке нашлось даже сухое топливо, однако костер разводить было рано. Этого и не требовалось. Чтобы пожрать горячего, достаточно было дернуть за колечко на банке саморазогревающихся консервов. Приличным такой обед было назвать сложно, но он был лучше, чем ничего.
Белошапочка, впрочем, жрать не стал и отказался от открытой пайки в пользу раненого товарища. Интуриста мутило от пережитого, и трапезничать рядом с трупами он не мог. Пожав плечами и равнодушно глядя на мертвяков, Аспирин принялся смачно уплетать за обе щеки. Разве что морщась, когда соленая еда щипала разбитые десны. Ребра немилосердно болели, похоже, повышалась температура, и есть совсем не хотелось, больше пить. Но Аспирин упорно заталкивал в себя ложку за ложкой. К вечеру надо было стоять на ногах, больше того – надо было идти, больше того – бежать и стрелять. Иначе число жмуриков в лесу могло подрасти. Впрочем, ненадолго – мутанты растаскивали человечинку быстрее, чем та успевала разложиться. Сил не осталось даже на то, чтобы стянуть спецовку и осмотреть тело. Это было хреново. Аспирина уже начало подмораживать, по коже гулял озноб. «Если мышцы сведет судорогой, – подумал сталкер, – поврежденные кости напомнят о себе так, что обед полезет обратно. А то и вовсе отключит от болевого шока. Беда».
Тихо матерясь, Аспирин отложил консерву и начал шариться в аптечке. Таблетка жаропонижающего и стимулятор могли помочь. И надо было чем-то занять Белька.
Сейчас, по прошествии некоторого времени после шока, который Аспирин испытал во время откровения герра Янсена (Аспирин испытывал шок от слов Янсена, а вовсе не от нападения кабанов), можно было спокойно подумать. Но сидящий в паре метров Белёк напрягал. Не то чтобы интурист мешал сталкеру размышлять, вовсе нет. Но в присутствии Белошапочки сталкеру было почему-то стыдно. Проводник выжил, а его группа сгинула. И хотя группа состояла из мудаков, это звучало нехорошо.
Прикинув в уме, Аспирин помахал рукой.
– Эй, Бельчище, топай сюды!
Белек подошел. Морщась от боли, сталкер принялся объяснять жестами то, что он хочет.
– Топор доставай. Топор, ну? Рубить-рубить. Вот так хрясь, хрясь. Андерстенд?