– Он постоянно, из года в год, твердит о мире.
– Ну вот, Рейнскую зону захапал, наелся, теперь переваривает.
– Переварит, опять жрать захочет.
– Думаете, затишье перед бурей?
– Ну, у нас, во всяком случае, бури не ожидается, – Илья кивнул в сторону окна. – Погода чудесная, небо расчистилось.
Абрам Аронович хоть и выглядел хорошо, и говорил нарочито весело, было заметно, как он нервничает. Встречу в Сокольниках назначил не случайно. На этот раз не хотел вести письменные диалоги. Решил поговорить на улице. Пока просто тянул время, работал на прослушку. Еще минут десять они болтали ни о чем. Наконец Слуцкий искусственно зевнул и сказал:
– Да, пожалуй, можно немного прошвырнуться по парку.
Как только оказались на улице, он взял Илью под руку и заговорил быстрым, задыхающимся шепотом:
– Флюгер ушел к англичанам. В декабре прошлого года Ежов отправил ему приказ срочно прибыть в Москву. С тех пор ни слуху, ни духу. Вчера диппочтой из Лондона пришло от него письмо на имя Ежова. Конверт бросили в почтовый ящик советского посольства. В письме обращение лично к Хозяину с требованием прекратить охоту на него и на его семью.
– Разве охота уже велась?
– В том-то и дело! Ежов набрал спецгруппу, приказал им найти Флюгера, похитить и доставить в Москву. Я ничего не знал. И тут как гром среди ясного неба – письмо. Ежов, разумеется, все будет валить на меня. А меня даже в известность не поставили.
– Ситуация неприятная.
– Неприятная – мягко сказано. Помните наш разговор в Настасьинском? Я тогда боялся, что Флюгер ушел к немцам. Он ведь не еврей, он немец, и жена наполовину немка, наполовину украинка. Вы потом передали мне несколько его старых связей, которые назвал Штерн. А оно вот как повернулось… К англичанам… Ежов набрал кретинов, они там напортачили, а мне отвечать. Вы, конечно, видели материалы по Жозефине…
– Какая Жозефина? О чем вы?
Слуцкий остановился, вытаращил глаза.
– То есть хотите сказать, вы это имя впервые слышите? К вам материалы не поступили?
– Абрам Аронович, я не понимаю…
– Забыть, пропустить вы не могли, – пробормотал Слуцкий. – Значит, Жозефина осталась в секретариате Ежова либо он лично приволок ее Хозяину… Да, удивили вы меня, Илья Петрович. Похоже, под вас он тоже копает… Дайте папиросу.
Они присели на сухой край скамейки, закурили. Слуцкий несколько минут молчал, хмуро пускал клубы дыма. Илья решил не задавать вопросов.
Документы из секретариата Ежова в последнее время довольно часто ложились прямо на стол Сталину, минуя Особый сектор. Потом они все равно попадали к Поскребышеву, а от него расходились по кабинетам спецреферентов. Никаких материалов «по Жозефине» к Илье пока не поступало, но он не находил в этом ничего странного и опасного.
«Ежов ни под кого не копает, он слишком туп для сложных интриг, – думал Илья, искоса поглядывая на Слуцкого. – Ежов тащит все к Хозяину потому, что после процесса возомнил себя самым близким и доверенным лицом, общение с Хозяином для него слаще водки, он пользуется любым предлогом, чтобы лишний раз войти в кабинет, приехать на дачу. Суетится, из последних пьяных силенок доказывает свою единственность и незаменимость. А вы тоже болван, Абрам Аронович. Вы лично знакомы с Бруно, и как вам могло прийти в голову, что он способен удрать к нацистам? Еврей, немец, какая разница? Советского резидента Флюгера приняли бы в рейхе с распростертыми объятиями, независимо от его национальности. Но разумный человек удерет от Сталина к кому угодно, только не к Гитлеру, потому что хрен редьки не слаще. Даже мне ясно, что Бруно ненавидит нацизм, хотя я знаю его только по текстам разведсообщений».
Пауза затянулась. Слуцкий докурил, растоптал каблуком окурок и продолжал молчать. В фонарном свете Илья видел, как напряженно сдвинуты его брови. Абрам Аронович явно жалел, что назначил встречу и затеял этот разговор. Чтобы продолжить его, придется выложить уйму сверхсекретной информации, открыть спецреференту нюансы закордонной агентурной работы. А это очень страшно. Вдруг важные документы прошли мимо Крылова потому, что Хозяин ему больше не доверяет? Или у Крылова какие-то особые отношения с Ежовым, и разговор уже сегодня станет известен маленькому наркому?
Но выбора у Слуцкого не осталось. Обсудить возникшую проблему со своими коллегами Абрам Аронович не мог. В НКВД шла бешеная чистка, распадались профессиональные и человеческие связи, все боялись и подозревали друг друга, каждое слово могло стоить жизни.
– Вы должны быть в курсе, иначе путаница зайдет слишком далеко, – наконец произнес Слуцкий, так тихо, что Илья с трудом расслышал. – Хозяин может вызвать вас по этому делу, задать какие-то вопросы… Да, вы должны быть в курсе.
– Абрам Аронович, пожалуйста, чуть громче, – взмолился Илья.
– Простите, немного сел голос, – Слуцкий откашлялся. – Так вот, меня он не вызовет, одного меня – никогда, только вместе с Ежовым, и то вряд ли… Эти кретины устроили засаду на запасной явке в Цюрихе. Ежу понятно, что сбежавшему резиденту там делать совершенно нечего. Ежу понятно, а товарищу Ежову – нет. На цюрихской явке надо ждать не Флюгера. Там надо ждать агентов, с которыми он работал. Они остались без связи, необходимо восстановить связь, иначе мы потеряем последние источники информации. Да что говорить, уже потеряли, – Слуцкий сморщился и махнул рукой. – Я читал их отчет. Ужас, бред. Жозефина Гензи, немецкая шпионка… Кретины! Конечно, никакая она не Жозефина. Она искала связь, оставила записку Флюгеру, подписалась: «Жозефина Гензи, Копенгаген». Адрес проверили. Там больница для бедных.
– Записку Флюгеру? – удивленно переспросил Илья.
– Ну да, бумажка прикреплена к отчету. Ее интересовали благовония. Цюрихская явка – это магазин египетских древностей и сувениров. Она просила порекомендовать каких-нибудь приличных каирских поставщиков. Сотрудник, который играл роль продавца, предложил ей оставить свои координаты. Вот она и написала: «Жозефина Гензи, Копенгаген»…
Слуцкий опять потребовал папиросу и опять замолчал надолго. Но на этот раз Илья не удержался, спросил:
– Почему вы так уверены, что это был агент? Может, просто случайный человек, которого в самом деле интересовали египетские благовония и каирские поставщики?
– Она пароль назвала!
– И даже после этого они не поняли, кто она?
Слуцкий всем корпусом развернулся к Илье, глаза его сузились, он оскалился и произнес сквозь нервный смех:
– Думаете, они знали пароль? Вы слишком высокого мнения об этих сотрудниках! Они же там ловили Флюгера. Зачем им пароль? Тем более он сложный. Текст строится на египетской тематике, нужна хотя бы пара-тройка мозговых извилин. Цюрихский пароль известен только мне, а меня не спросили, не поставили в известность. Я увидел текст пароля в их идиотском отчете. Она назвала кодовый вопрос, сотрудник не ответил, ни черта не понял, и в итоге товарищ Ежов сделал гениальный вывод, что она немецкая шпионка.