– Конечно, не мое. Не волнуйся, – Максим основанием ладони врезал Гузикову в нос. Директора откинуло к стене, он вывалился из кресла на пол и там затих. Максим за лацканы поднял его на ноги, прислонил к стене. Следующий удар пришелся в переносицу, еще один, уже после того, как Гузиков рухнул на бок, в висок. И еще один, для верности, в темя. И все как по манекену в спортзале – без эмоций, на автомате, но с полной отдачей.
В правом кармане пиджака директора Максим нашел ключи на брелке и ринулся к стоящему у окна металлическому сейфу. Ключ к замку был под стать – огромный, тяжелый, еще с «тех» времен, а на сейфе только подпечатника с пластилиновой нашлепкой не хватает. Внутри плотной стопкой лежали папки, на корешке каждой зеленым фломастером – фамилия, имя и отчество. «Дело» Риммы Михайловны нашлось почти на самом дне второй стопки, Максим схватил папку, открыл. Да, все верно, все на месте – паспорт, пенсионное удостоверение и свидетельство о собственности на квартиру. Ух ты, даже про генеральную доверенность не забыли! Проверить что ли, ради интереса – подпись бабки подлинная или поддельная? А, хрен с ним, уже неважно. А за рядами «дел», в дальнем углу Максим обнаружил толстенький пакет, вытащил его, посмотрел внутрь. Три плотных пачки купюр, перехваченных разноцветными резинками, отправились в рюкзак следом за выдранными из папки документами. Закрыл дверцу сейфа, ключи вернул на место. Гузиков лежал ничком, одна рука подвернулась под живот, вторая отброшена в сторону ладонью вверх, на запястье виден браслет дорогих часов. «Не сдох бы» – Максим проверил на шее Гузикова пульс. Вроде, шевелится под кожей что-то, не разобрать.
– Так получилось, – пробормотал Максим вполголоса. Сбросил со стола ворох бумаг, нашел телефон, набрал номер «скорой».
– Дом престарелых, директору плохо. Шок, потеря сознания, возможно, сотрясение мозга, – назвал он «диагноз» и бросил трубку. «Успеют или нет? Вот тебе лотерея и русская рулетка в одном флаконе. Наслаждайся, тварь» – Максим одним прыжком оказался у двери, отодвинул «язычок» замка, вышел в коридор. «Личник» понять толком ничего не успел, вырубился от тычка кулаком в гортань после того, как ослеп от удара по глазам. Рыхлая туша первого заместителя свалилась на стол в предбаннике, с него скатилась на пол. Дверь распахнулась за спиной Максима, и на пороге остановилась невысокая женщина в очках. Она смотрела то на полудохлого заместителя Гузикова, то на Максима. Поняла все, икнула, попятилась и заорала. Максим рванул по коридору, выскочил на улицу и промчался через двор. Проскочил мимо второго корпуса и со всех ног кинулся вдоль кирпичной стены к забору.
По тропинке в дыру между плитами, дальше по брусчатке мимо старых берез и через лес – путь до вокзала занял у Максима почти час. Уже в полной темноте, под дождем он миновал пригород – череду домов за заборами под лай псов. Дальше еще минут сорок вдоль железнодорожной насыпи, – товарняки, электрички и пассажирские поезда проносились мимо один за другим. Тропинка увела вниз, к старому деревянному бараку, из его окон неслись пьяные вопли. Под дождем бродили серые тени пьяных в хлам или обкуренных человекообразных. За бараком уже начиналась цивилизация, появился магазин, за ним еще один, а вот и привокзальная площадь. Максим прошел мимо рядов маршруток к зданию вокзала, нашел расписание. Время еще есть, можно не торопиться, тем более, что день еще не закончился. Точка будет поставлена к исходу суток, надо передохнуть. И поесть заодно.
Посетителей в кафешке было полно, у стойки образовалась небольшая очередь. Но брали все, в основном, на вынос, и свободный столик Максим нашел быстро. Он уже вцепился зубами в разогретый в микроволновке бутерброд, прожевал кусок, запил его чаем, когда услышав знакомый фальцет:
– Отойдите немедленно! Я вам говорю, да, вам! Безобразие, кто его сюда пустил? – через два столика, у окна возмущалась тетенька с гастритиком. Она защищала свой ужин от забредшего на запах еды бомжа. Вонючее оборванное существо слонялось по кафешке с протянутой рукой и канючило денежку «на пиво». Кто-то подал страдальцу початую бутылку дешевого пойла, и бомж быстренько убрался восвояси. Тетенька за столом успокоилась и продолжила трапезу. Она кушала чебурек, жир и масло текли по ее подбородку и капали на бумажную тарелку, где ждали своей участи еще два нехилых куска теста с жареным фаршем. Первый чебурек уже сгинул в бездонном брюхе, и тетенька тянула короткопалые лапки ко второму. Она наклонилась над столом, и ее похожие на шерстку ярко-рыжие волосенки на голове даже шевелились от предстоящего удовольствия. Максим отвернулся, взялся за свой бутерброд. «А сейчас она что лечит? Ожирение, наверное. Или скудоумие. Но здесь поможет только лоботомия. Классический случай – мозги в майонезе. Это диагноз, а не рецепт».
Финальный марш-бросок подходил к концу, Максим оказался на вокзале Владимира в половине двенадцатого ночи. В пути он успел отдохнуть и даже выспаться – вагон был полупустой, никто не орал, песен не пел, а у торговцев мелким барахлом рабочий день давно закончился. До съемного жилья было ходу минут сорок быстрым шагом. Максим обошел девятиэтажки, пробрался мимо гаражей и остановился рядом с разломанной деревянной детской горкой. Все как обычно – грязно, мерзко, но тихо. Холод и дождь разогнали алкашей с площадки, у супермаркета тоже никого не видно. Зато неприметный «жигуль» с тонированными стеклами, знакомый еще по Александрову, притулился у подъезда, практически дверь в дверь. Непонятно, сколько человек в салоне. Двое, как минимум, а то и все скопом там засели, греются в ожидании «объекта». И уйти-то нельзя, и оставаться тошно. Потерпите, ребятки, недолго вам осталось. «Зря я в электричке не выпил. Для запаха. Максим сбросил с плеч рюкзак, поставил его на мокрые доски. Вышел из темноты на освещенный пятачок, поплелся, покачиваясь, в сторону подъезда. Сделал несколько замысловатых виражей, обошел «жигуль» и остановился у заднего бампера. А номера-то грязью заляпаны, да как аккуратно, просто загляденье. Постоял, покачиваясь, и упал на капот, успев в последний момент выставить вперед руки. Машина покачнулась, обе передние дверцы немедленно распахнулись.
– Греби отсюда!
Максим напутствие пропустил мимо ушей, подтянул куртку и принялся расстегивать ремень на штанах. Реакция водителя и пассажира «жигуля» была мгновенной – оба вылетели из машины и по очереди свалились в лужи на асфальте. Один еще мычал сдавленно, пытался приподнять голову, второй со сломанной шеей лежал молча. Двух ударов по голове хватило, чтобы заткнулся и первый. Максим затолкал обоих в салон, на заднее сиденье, закрыл двери. Отошел к припаркованному неподалеку «Бычку», привалился спиной к его борту. Отсюда подъезд отлично виден, как и окна бабкиной квартиры. Там темно, старуха давно спит. Придется потревожить бабушку, но немного позже. Мимо дома протопала компания пьяных подростков. Они матерились в голос, швыряли в стену пустые банки и едва не подрались прямо перед подъездом – опившихся «энергетиками» детишек всегда тянет на подвиги, этому способствуют спирт этиловый, ароматизаторы, красители и консерванты, раствор химических леденцов в консервной банке. Адская смесь прекрасно выполняет свою функцию – проводит очищение генофонда путем естественного отбора. «Энергетики» не только эффективно расправляются с печенью, желудком и поджелудочной железой, эта дрянь самым положительным образом влияет на потенцию, не позволяя размножаться половозрелым человекообразным особям. «Я бы это пойло как конфеты детям на утренниках раздавал, даром. Кто выпил, того сразу в минус, один фиг это уже не человек». Максим ждал, когда ребятишкам надоест беситься, или они устанут. Все обошлось, «детки» затарились в палатке добавкой и утопали, перед домом снова стало тихо. Так тихо, что Максим слышал, как звонят мобильники в карманах убитых губернаторских гонцов. Сначала надрывался один телефон, потом замолк, после паузы затрезвонил второй, потом к нему присоединился первый. А потом телефоны дружно замолкли, и дверь подъезда приоткрылась. Максим подлез под днище «Бычка», лег на живот, дождался, когда человек подойдет к тонированной «десятке», и дернул его за лодыжки. Тот сообразить не успел, как грохнулся всем своим немалым весом оземь и больше не поднимался. Бордюрный камень тоже может быть оружием, даже вмурованный в асфальт. Максим оставил третьего «гонца» лежать с разбитой башкой у «Бычка», вытер руки о перемазанную грязью куртку. Черт с ней, все равно выкидывать, тем более что скоро лето. Дверь снова грохнула, кто-то сбежал по ступеням и теперь летел к машине. Это четвертый, он торчал, скорее всего, у окна на площадке и все видел. Его Максим встретил, уже не скрываясь, шагнул навстречу из-за фургона и оппонент даже не успел затормозить. Согнулся пополам от удара в живот, упал на колени от удара по шее. Успел даже то ли выругаться, то ли вскрикнуть от боли, но лишь раз, перед тем, как хрустнули его шейные позвонки.