Максим нажал на «отбой», выключил телефон. Целы, слава богу. Надо поторапливаться, если он хочет еще хоть раз в жизни увидеть жену и дочь. А симку можно выкидывать, она больше не понадобится. Да и денег на ней не осталось — роуминг съел остатки, и баланс ушел в минус. «Новую купим, это не проблема». Максим подхватил собранный рюкзак, кинул в него пару банок тушенки и остатки хлеба. Не густо, но харчевен вдоль дороги полно, с голоду не умрешь. Теперь надо прикинуть, как удобнее добраться до Рыбинска, до поселка на его берегу, где обитал после своего скандального расставания с Вооруженными силами младший лейтенант Олег Круглов. Гигантское водохранилище располагалось на территории сразу трех областей — Вологодской, Тверской и Ярославской. Максим находился сейчас на одной стороне рукотворного моря, а попасть, и как можно скорее, надо на другую. И для этого придется сделать немаленький крюк — радость, как известно, для бешеной собаки. Максим осмотрелся еще раз — вроде все в порядке. Оделся, вышел из дома, закрыл дверь, подергал за ручку на всякий случай. Убрал ключ в условленное место, перебросил рюкзак через забор, перемахнул следом сам, чтобы не открывать запертую изнутри калитку. У Михаила есть запасной ключ — приедет, наведет здесь свои порядки. Спасибо этому дому. Максим обернулся в темноте, закинул за плечи рюкзак и зашагал к лесу. «Уходим огородами», — почему-то навязчиво крутилась у него в голове невесть когда и где слышанная фраза. Да неважно — можно и огородами, главное — как можно быстрее и дальше увести за собой погоню. И тут же пришло знакомое острое чувство — кураж и азарт, а не обреченность загнанной в угол жертвы. Словно это он, вынужденный бежать, был охотником, а те, кто шли по его следам, — добычей.
Максим добежал до трассы, спустился по насыпи вниз, двинулся по обочине прочь от города. Под подошвами хрустел лед, холодный воздух, смешанный с выхлопами двигателей, врывался в легкие. Максим откашлялся, замедлил шаг. Он остановился минут через сорок, поднял руку и отвернулся от ослепившего его дальнего света фар. Несколько автомобилей промчались мимо, зато остановился «бычок» с номерами Тверского региона. Максим подбежал к машине. Водила, дядька лет пятидесяти, внешне похожий на мартовского кота — такой же взъерошенный, словно после только что закончившейся драки, открыл дверь кабины.
— Куда тебе? — громко спросил он, и Максим прокричал в ответ:
— До конечной подбросишь? Пятьсот рублей.
— Я в Весьегонск еду, — неуверенно сообщил мужик и не успел договорить, как Максим уже оказался в кабине.
— Отлично, я как раз туда и собирался, — заявил он и улыбнулся.
— Сегодня вечером там будем. Дверь еще раз закрой, там заедает.
Водила включил поворотник и съехал с обочины на дорогу. Из приемника еле слышно звучала музыка, Максим прислонился к стене, пристроив рюкзак в качестве подушки. «Весьегонск, значит, Весьегонск, какая разница? И там люди живут», — вспомнил он слова Ленки, перед тем как заснуть.
Крюк получился немаленький — километров в четыреста, если не больше. На дорогу ушла прорва времени — девять часов в полупустом плацкартном вагоне от Весьегонска до Бежецка. Зато недорого — проводница попалась отзывчивая, взяла плату за «билет» вполовину меньше той, из поезда Москва — Архангельск. Потом Максим убил полдня на осмотр достопримечательностей городка в Тверской области, а впереди предстояло провести три часа еще в одном поезде. Здесь Максим вообще мог прокатиться даром, но решил, что лучше заплатить — уж больно неаппетитно выглядела проводница этого вагона. Максим, не торгуясь, отдал ей деньги и прошел по коридору, уселся на свободную нижнюю полку купе в конце вагона. Все, это финишная прямая, утром он будет в Рыбинске. Правда, оттуда еще придется добираться до поселка на берегу водохранилища, но это уже мелочи. «Ненавижу поезда». Максим смотрел то в окно, то на попутчиков. Последние сутки и даже больше он крутился вокруг гигантского искусственного моря и никак не мог подобраться к цели. Зато следы запутал основательно, по всем правилам. А заодно зарос, озверел и был готов отдать последние деньги за возможность принять душ. Про постирать кое-что по мелочи и почистить обувь речи даже не шло, и Максим сейчас был противен сам себе.
Попутчики попались необщительные, но это и к лучшему. Поглядывали сначала косо на Максима, потом потеряли к нему интерес. Он ничем не выделялся из толпы — неброская грязноватая одежда, недовольное и безразличное ко всему выражение лица оказались отличной маскировкой. Главное — не выделяться на общем фоне ни внешностью, ни поведением. Желательно еще и мыслить так же, как большинство людей, но это уж слишком. Максим уставился в окно, смотрел на бесконечный лес вдоль дороги. Центр страны, а как будто другая планета: ни зданий, ни людей — первобытная природа во всей красе. Даже не верится, что этот поезд несколько часов назад вышел из мегаполиса; здесь, в глуши, поневоле засомневаешься, что где-то есть большие города. От размышлений Максима отвлекли крики: визгливый голос проводницы и чей-то еще — тонкий, просящий, даже умоляющий.
— Давай катись отсюда! — вопила проводница где-то поблизости. — Ты еще на прошлой станции сойти должен был, плати или проваливай!
Кто-то отвечал ей, но неуверенно и неразборчиво. Крики усиливались, приближались, и Максим выглянул в коридор. Толстая, багровая от злости тетка в синей форме кого-то волокла за собой, и Максим никак не мог разглядеть, кого именно. Этот кто-то сопротивлялся, пытался оправдываться, но проводница не слушала его. Парочка добралась до купе, где сидел Максим, и только сейчас он увидел, что борется жирная тетка с подростком. Ему было лет пятнадцать, не больше. Невысокий, в мешковатой, бесформенной одежде, наушники болтаются на шее, рюкзак волочится по полу. Рыжеватые волосы пацана всклокочены, в глазах отчаяние. Поезд уже сбавлял ход, за окном показались дома — скоро станция. Мальчишка вцепился обеими руками в край верхней полки, но зря: силы были неравны. Откормленная бабища легко справилась с заморышем, поволокла его в тамбур. Максим поднялся, вышел следом.
— Что случилось? — вежливо поинтересовался он.
Тетка задвинула подростка к стене, загородив ему путь к бегству, и, отдуваясь после схватки, ответила:
— Он уже давно свою станцию проехал, еще полтора часа назад выйти должен был.
— У меня на билет до конечной не хватило! — взвился мальчишка. — Довезите, пожалуйста, вам что, жалко? Нет же почти никого, я в тамбуре постоять могу!
— Нет денег — иди пешком! — рявкнула в ответ про водница и приготовилась открывать дверь.
Поезд уже остановился, на платформе Максим заметил трех человек, но те направлялись к другим вагонам.
— Все, проваливай! — Тетка дернула мальчишку за рукав толстовки, подтолкнула к выходу.
Тот попытался сопротивляться, но весовые категории противоборствующих сторон были разные. Туша проводницы закрыла собой «зайца», и мальчишка почти пропал из виду.
— Погоди-ка. — Максим осторожно, кончиком пальца дотронулся до обтянутого синей тканью плеча проводницы. — Надо помочь человеку.