— Об этой, Сан Саныч. Об этой. Раз уж так получилось, то было бы неправильно не помочь нашим.
— Кому «нашим»-то?
— Странный вопрос для замполита.
— Да очнитесь вы наконец! Все это было шестьдесят с лишним лет назад. Это все в прошлом. Все уже состоялось! И мы, кстати, победили. Так чего ж совать сюда свой нос, если и так все хорошо закончилось?
— Ты предлагаешь просто смотреть на это со стороны и ждать, когда все само рассосется?
— Командир, я тебя понимаю! Я психологию учил и знаю, что с тобой происходит. От всего этого у тебя идет кругом голова. Агрессия бьет через край. Потому у тебя и чешутся руки — повоевать. А нам сейчас важно спокойно все обдумать, отдышаться, осмотреться. Давай сейчас уйдем туда, где поспокойней, и все взвесим и обмозгуем. Где не будут сыпаться на голову бомбы. Можно к Африке, или еще куда подальше, где нет войны. Может, не все так и безнадежно. Нас ведь будут искать. Разберутся, что к чему, и вытащат назад, в свое время. Не могут же они вот так запросто выбросить сто человек?
— Могут. Сам знаешь, что мы для них стоим. Еще Жуков говорил: чего солдат жалеть, бабы еще нарожают. Так что думаю, по нам уже отпели панихиду с салютом и пламенными речами.
— Ладно, согласен. Кроме своих семей мы никому не нужны. Но лодка! Она-то потянет не меньше, чем на миллиард зеленых. Уж ее-то точно будут искать!
— Не уверен. Знаешь, как все произойдет? Наши верхи кинут клич любимым олигархам тряхнуть кошельками, те в свою очередь продинамят один год своих любовниц с Куршавелем, и вот тебе новая лодка. Хотя, может, и этого не будет: решат, что хватит того, что осталось. А война? Так она сейчас везде. В норе не отсидишься. И насчет агрессии ты не прав. Просто не хочу быть сторонним наблюдателем. Я еще с молодости предпочитал честно отгрести по физиономии, чем делать вид, что не вижу, как какие-нибудь ублюдки тащат в подъезд девчонку.
— Откуда вы только такие беретесь? — тяжело вздохнул замполит.
Он хотел сказать что-то еще, но вдруг ожил динамик внутрикорабельной связи и бодрый голос Максима Зайцева доложил:
— Впереди по курсу наблюдаем групповую цель. Идут на север вытянутой колонной. По шумам — транспорты. Есть еще посторонние шумы, но очень слабые. Не могу классифицировать.
Обрадовавшись возможности прекратить неприятный разговор, Дмитрий Николаевич скомандовал подъем на перископную глубину и прильнул к окулярам.
— Так… Кто у нас тут?
На горизонте едва различимой черной тучкой маячили дымы кораблей.
— Самое время пришпорить коней.
Он подмигнул главному механику и азартно добавил:
— Давай, Валентиныч, разомнем кости.
Подняв рубкой пенистый бурун, лодка метнулась вперед, как сорвавшийся с цепи пес. За кормой потянулся длинный след от соосных винтов, закручивающих воду в тугие узлы. Конвой они догнали быстро. Шесть груженных по самые борта судов под английскими флагами, чадя трубами и ворочая носами в противолодочном зигзаге, шли растянутым строем, семафоря друг другу прожекторами. Между ними метался маленький кораблик с квадратной башней орудия в носу. И, очевидно, волноваться ему было от чего. С его кормы скатились темные точки, и через несколько секунд в небо взлетели два белых столба докатившихся вибрацией далеких взрывов. Командир развернул перископ по кругу, но больше никого видно не было. Теперь охранявший конвой корабль перебежал на другую сторону и сбросил бомбы недалеко от транспортов.
Осматривая горизонт, Дмитрий Николаевич заметил, что далеко впереди из воды появился горбатый серый контур. Наведя резкость, он удивленно присвистнул. Оставляя за собой длинный белый след, параллельно с конвоем шла подводная лодка. На палубе появились фигурки снующих возле орудия людей.
— Самое время послушать специалиста, — Дмитрий Николаевич отстранился от перископа и добавил: — Давайте сюда нашего немца.
Отто смотрел долго. Выдавив тубусом вокруг глаз красные круги, он, не отрываясь, наконец начал говорить:
— Работает стая. Думаю, лодок пять-шесть. Конвой обречен. Корвет ничего не сможет изменить. Сейчас его отвлекает на себя всплывшая лодка. Вероятно, ей даже удастся его уничтожить. Сорокасемимиллиметровая пушка корвета — ничто в сравнении с орудием субмарины. Пока он будет с ней перестреливаться, другие спокойно займутся конвоем. Очень опрометчиво было со стороны англичан отправить корабли с таким слабым прикрытием. Хотя понятно, что это не от хорошей жизни — на всех эсминцев не хватает. И этот корвет, скорее всего, переделка из рыбацкого сейнера. Команда, наверное, тоже бывшие рыбаки. Поверьте мне, командир, у гуся перед рождеством больше шансов выжить, чем у этого конвоя — добраться до берегов Англии. Взгляните, как близко ложатся снаряды рядом с корветом, а он из-за дальности еще даже не может начать стрелять.
Дмитрий Николаевич перевел перископ на лодку. Немецкая субмарина на полном ходу, стараясь выдерживать безопасную дистанцию, вела огонь из орудия с десятисекундным интервалом. Перед рубкой то и дело вспыхивал желтый огонек залпа. Затем командир развернул окуляры в сторону корвета. Надрываясь из последних сил, маленький кораблик гнался за лодкой, пытаясь сократить расстояние. Его пушка в носу молчала. Зато вокруг него то слева, то справа поднимались водяные столбы от падающих снарядов. Без сомнения, немецкие артиллеристы пристрелялись и теперь взяли корвет в вилку, приближая разрывы все ближе к его бортам. Пожалуй, еще пять-шесть снарядов, и попадание неизбежно. А судя по размерам, одного из них для корабля вполне будет достаточно. Но, несмотря на опасность, корвет и не думал сворачивать с пути. Его скорость была чуть выше, чем у лодки, и он с отчаянием обреченного продолжал ее преследовать, шаг за шагом сокращая дистанцию.
— Безумству храбрых поем мы песню, — пробормотал Дмитрий Николаевич.
Замполита бы сюда, — подумал он, наблюдая за бесстрашными англичанами. — Пусть бы посмотрел, что, в отличие от рекламы одеколона, означает фраза: настоящий мужской характер!
Внезапно шедший последним в колонне тяжелогруженый сухогруз исчез за выросшим облаком дыма. Он попал в поле зрения перископа, и Дмитрий Николаевич с первой секунды видел его гибель. Вся палуба судна была заставлена бочками с чем-то горючим, теперь они разлетались как новогодний фейерверк. Несколько мгновений, и корабль от носа до кормы охватило взлетевшее в небо на сотню метров пламя. Следующая картинка вызвала у командира чувство ужаса, пробежавшее по спине электрическим током. По палубе метались живые факелы. Объятые огнем люди прыгали за борт, как разлетающиеся из костра искры. Дмитрию Николаевичу даже показалось, что он лицом чувствует всепожирающий жар, огненным шаром прокатившийся над водой. От страшного зрелища его оторвал взволнованный крик командира седьмой БЧ. Обычно флегматичный, голос Максима прозвучал в динамике испуганно и нервно:
— Центральный! Наблюдаю шумы торпеды! Пеленг не меняется, идет к нам! Товарищ командир, я ее выделил, посмотрите на экран.