Шофер оказал ей любезность и проехал мимо Букингемского дворца, через Трафальгарскую площадь и вдоль Темзы, чтобы она могла взглянуть на Биг-Бен. Выяснилось, что все эти легендарные строения на самом деле существуют! После стольких путешествий такие открытия еще не перестали ее удивлять.
Потом пошли высотные дома, старые и современные, банки и страховые компании, известные на весь мир и безвестные. Перед одним из строений машина свернула, остановилась, охранники столпились, оглядываясь по сторонам, как будто они попали в зону военных действий, и только по их кивку они смогли выйти и поспешно скрыться в стеклянном фойе. Непринужденная маленькая табличка Fontanelli Enterprises Headquarters была такой неброской, что она ее чуть не просмотрела.
Конвой к лифту, в котором на стене висел подлинник Пикассо, эффектно подсвеченный и наверняка эффективно защищенный от кражи. Лифт поехал вверх, и с каждым метром чувствовалось приближение к центру мира, единственному действительному центру могущества истекающего двадцатого столетия. Гонг, предупредивший об открытии створок, прозвучал так, будто он возвестил прибытие к подножию престола, с которого Бог-Отец правил земной жизнью.
– Мисс Фален, – услышала она низкий голос и тут же узнала его. Маккейн. Он пожал ей руку, слегка поклонился, улыбнулся и сказал: – Рад с вами познакомиться. – И казалось, что так оно и есть.
Джона он приветствовал не менее радостно:
– Хорошо выглядите. Тропическое солнце пошло вам на пользу. И вы нашли даму сердца, как я вижу?..
Ей стало почти стыдно, когда она увидела, как Джон просиял при этих словах. Как школьник, получивший похвалу от обожаемого учителя. Она даже отвернулась, разглядывая пышные растения между креслами и диванами – орхидеи и папоротники – под низко висящими лампами дневного света.
Ее провели в конференц-зал, от размеров которого у нее захватило дух, и потом в кабинеты. Кабинет Джона казался необитаемым, а маккейновский дышал неукротимой деятельностью. Карта мира за его гигантским письменным столом, раскрашенная красным цветом Фонтанелли, выдавала, что центр всего был именно здесь. А Джон зашел лишь в гости.
Потом спустились этажом ниже, в «Казино» – собственный маленький, роскошно оборудованный ресторан, где они вместе пообедали. Маккейн был обходителен, хотя бурная энергия, которую он излучал, в какие-то моменты подавляла. Он расспрашивал ее о жизни и предпочтениях и заинтересованно выслушивал ее ответы, хотя она не могла отделаться от чувства, что он давно знает все, что она ему рассказывает.
– Произошло много событий, пока вы отсутствовали, – сказал он Джону и одарил Урсулу улыбкой. – Но я не хочу нагонять ими скуку на вашу спутницу.
Джон серьезно кивнул:
– Скоро я вернусь к работе. Уже завтра, наверное.
– Спешка ни к чему, – отмахнулся Маккейн. – У нас все под контролем. И если я отвык от личной жизни, это не должно служить поводом так же губить и вашу.
Еда была хорошая. Вид из окон умопомрачительный. Маккейн рекомендовал ей отправиться в основательный шопинг-тур, а потом познакомиться с культурной жизнью Лондона.
– Я, правда, больше не слежу за событиями, – признался он, – но говорят, они есть.
Урсула пообещала подумать об этом.
– Интересный человек, этот Маккейн, – сказала она Джону на обратном пути в замок.
– Можно сказать и так, – кивнул он.
– В принципе все делает он, не так ли? Ведет все дела. Все решает.
– Да, но без моей подписи ничего не делается, – забеспокоился Джон.
Урсула внимательно оглядела его. Кажется, эта тема была для него неприятна.
– Я не собиралась тебя критиковать, – сказала она. – Я только спросила, чтобы понять, что происходит.
Вид у Джона был мрачный.
– Он управляющий директор предприятия, то есть руководит делами. Но он мой наемный сотрудник. А принадлежит все мне.
– Но ты подписываешь то, что он перед тобой положит, так? Или иногда говоришь: «Нет, мы поступим иначе»?
– Я всегда могу это сказать, естественно. Просто пока не было таких ситуаций. Поскольку он случайно оказался очень подходящим работником, и глупости не приходят ему в голову.
Она затронула его больное место, это было ясно. Рану, о которой Джон сам не подозревал.
– Ты разве можешь об этом судить? – спросила она с жестокостью, неизвестно откуда взявшейся в ней. – Я хочу сказать, ведь ты не изучал ни экономику, ни производство…
– Мне это и не надо, – перебил ее Джон. – Я до такой степени богат, просто по-свински, что мне вообще незачем ни знать, ни уметь что-нибудь. И мне принадлежит половина мира. В этом и состоит самое безумное.
Она непроизвольно задержала дыхание.
– Судя по тому, как это прозвучало, – осторожно сказала она, – ты не очень счастлив этим.
– Совсем не счастлив. – Он устремил взгляд вперед. – Три года назад я был развозчиком пиццы. Нужно время, чтобы вжиться в эту ситуацию. Это не делается в один день. – Он сделал неопределенный жест. – Ясно, Маккейн все это изучал, он может все, имеет грандиозные планы. Моим единственным решением было дать ему свободу действий.
Она потянулась к нему, положила ладонь на его руку.
– Все хорошо, – тихо сказала она.
Он покосился на нее.
– Но теперь все будет по-другому, – заявил он. – Впредь я буду вникать во все детали.
* * *
Было как всегда, только лучше. Радостно было идти на работу, когда позади осталась чудесная ночь, а дома – чудесная женщина. Джон приветствовал каждого встречного лучистой улыбкой; поднимаясь на лифте, чувствовал, как к нему возвращается грандиозное победное чувство, а шагнув в кабинет Маккейна, крикнул:
– Ну? Есть у нас план?
Маккейн как раз собирался звонить по телефону, но снова отложил трубку и смотрел на него, озадаченно подняв брови:
– План? Он всегда у нас был.
Джон отрицательно помотал головой:
– Нет, я имею в виду профессора Коллинза. Ведь он уже должен завершить свои расчеты?
– А, это, – Маккейн медленно кивнул. – Да, конечно. Я в прошлую пятницу ездил к нему. Они закончили с первой фазой. Мы с ним до полуночи обсуждали результаты.
– И что?
Маккейн неторопливо перекладывал на своем столе стопки документов, но при этом не возникало впечатления, что он ищет что-то определенное.
– Странное дело с этими компьютерами. Они, разумеется, не породили никакой идеи. Но если они с тупым упорством пересчитывают все возможные комбинации всех выходных данных, они делают это совершенно бесстрастно и без всякого предубеждения. Они не думают: «Ах, это все равно ничего не даст!» – они пережевывают цифры и выплевывают результаты. И бывает, что они таким образом находят то, чего и ожидать было нельзя, и наводят тебя на идеи, к каким сам бы ты никогда не пришел. – Он поднял взгляд, смотрел на Джона и, казалось, подбирал слова. – Помните первые дни здесь, в Лондоне? Как я вам говорил, что наступит время, когда американские зерновые закрома будут представлять собой большее могущество, чем авианосцы ВМФ США? Это и есть отправная точка.