Мочалов не стал задерживаться и пошел дальше.
Вскоре в его блиндаже все были в сборе. Он сразу же приступил к постановке задачи. Когда почувствовал, что командиры взводов поняли, что им завтра надо делать, приказал Северинову:
— Ты, Федор Васильевич, дай сержанту Кислицкому двух красноармейцев, пусть попозже ночью возьмут ручной пулемет и ПТР, проберутся к подбитому танку. Во время нашей атаки, используя танковый пулемет, если он, конечно, цел, и свое оружие, они могут нам здорово помочь. Я, как и ты, присмотрелся к танку, стоит он по отношению первой линии их окопов наискось, и если группа Кислицкого поведет огонь, то немцам будет трудно даже голову из окопов высунуть.
Мочалов по очереди посмотрел на командиров взводов:
— У вас есть новички, поговорите с ними, объясните, что на запад идем, не забудьте, что нас поддержат танки. Новичкам надо растолковать, как прорываться за ними во время атаки. Надо, чтобы наши люди были готовы и к отражению контратаки немецких танков. Лично проверьте наличие противотанковых гранат и патронов к противотанковым ружьям. После того как отобьем у немцев деревню, будем сразу же форсировать вот эту, — Мочалов ткнул пальцем в карту, — речушку. Она неглубокая, танки должны в любом месте пройти, а мы — по льду. Не дожидаясь команды, как только достигнете этого рубежа, сразу же зарывайтесь в землю. Мы — левофланговые нашего батальона. Слева будут наступать наши соседи. Мне комбат приказал договориться с их командиром роты о взаимодействии, — Мочалов повернулся к парторгу роты, старшине Татушину: — Иван Акимович, когда собрание коммунистов проведем?
— Я думаю, через час в блиндаже Северинова соберемся.
— Хорошо, я за час успею у соседей побывать.
Вскоре все разошлись, а Мочалов в сопровождении старшины Леркова направился в соседний батальон...
Время в хлопотах летит быстро, и Мочалов еле успел прийти к назначенному сроку. В блиндаже все коммунисты были в сборе. За исключением трех красноармейцев, все собравшиеся были уже опытными солдатами, поэтому сразу говорили о решении конкретных вопросов. Одним коммунистам было поручено оказать помощь пулеметчикам в подготовке оружия к бою, другим — доставить в роту необходимые боеприпасы.
Последним выступил парторг. Ему было около сорока. Среднего роста, с задумчивым лицом и мягкой улыбкой, прятавшейся в чуть рыжеватых пышных усах, он старался скрыть волнение и говорить спокойно:
— Товарищи, все мы чувствуем, что скоро наступит момент, когда погоним врага обратно. Невольно в такие минуты мы думаем о тех, кто томится в оккупации и ждет нас с победой. У многих наших людей там, на занятой врагом территории, остались дети и жены, родители и дорогие сердцу люди. Я считаю, что об этом надо говорить постоянно, чтобы каждый помнил в бою о злодеяниях фашистов и дрался так, как и положено драться красноармейцам. Я уверен, что если мы поговорим на эту тему с каждым бойцом, то наступательный порыв нашей роты будет высоким. У меня особенно большая просьба к нашим взводным агитаторам. Пусть каждый из них поспит сегодня меньше и проведет соответствующую работу среди личного состава. Надо, чтобы моральный дух бойцов был на высоком уровне.
«Правильно мыслит», — подумал о старшине Мочалов.
Ранним утром рота была готова к бою. Стоял крепкий январский морозец, скрипел под ногами снег, в ложбинах стелился густой белесый туман, а кругом — тишина.
Казалось, что все замерло в ожидании боя. И он начался. Разрывая в клочья туман, ударила артиллерия, над головами с гулом пронеслись бомбардировщики и штурмовики. Над немецкими позициями взлетали в воздух перемешанные со снегом комья земли, вставали высокими фонтанами разрывы бомб.
Огневой и авиационный налет продолжался недолго, и минут через десять огонь был перенесен в глубь обороны противника, туда, куда вчера после неудавшейся атаки уползли танки и бронемашины.
Над нашими позициями взлетели сигнальные ракеты.
Мочалов вскочил на бруствер и, сжимая в руке автомат, крикнул:
— За Родину! Вперед!..
Рота дружно поднялась в атаку. Мимо, обгоняя их, пошли танки, на броне которых, прячась за башни, сидели десантники.
«Все-таки нашел комбат людей для десанта», — обрадовался старший лейтенант и посмотрел по сторонам. На сколько хватало глаз шли в атаку роты. Немцы, пришедшие в себя после артиллерийского и авиационного налетов, открыли сильный и плотный огонь. Появились первые потери. Мочалов видел, как упал командир первого взвода. «Неужели убит?» — подумал Петр.
— Санитара к Герасимовичу! — крикнул он и побежал вперед.
Но уже люди залегли. Упал на землю и Мочалов. Посмотрел налево, там, где должен атаковать соседний батальон. Огонь противника был очень сильным. «А где же Кислицкий? — вспомнил Мочалов и глазами отыскал подбитый танк, в котором еще с ночи должны находиться трое солдат, — почему он молчит?» В этот момент из танка по вражеским окопам почти одновременно ударили два пулемета. Губительным, почти фланговым огнем они загнали немцев в окопы, расположенные как раз напротив роты Мочалова, не давая возможности высунуть голову и вести прицельную стрельбу. Этим сразу же воспользовались атакующие. Парторг Татушин, который принял на себя командование первым взводом вместо выбывшего Герасимовича, поднял своих людей в атаку. Рота снова бросилась вперед.
Немцы тоже оценили обстановку и повели с флангов сильный огонь. Наши танки, которые пересекли первую линию, уже «утюжили» вторую. Два из них направились вдоль первой траншеи, ведя огонь из пушек и пулеметов, давили гусеницами боевые точки противника. Немцы сосредоточили огонь на этих танках, и вскоре оба танка были подбиты. Один вспыхнул, и из него начали выпрыгивать танкисты в горящих комбинезонах. У второго танка перебило гусеницу, и экипаж, развернув башню с пушкой в сторону вражеских орудий, повел огонь по ним, а из пулемета продолжал бить вдоль вражеских траншей. Мочалов бежал и почти не стрелял, экономя патроны для боя в траншее. Он был уверен, что сейчас дело дойдет до рукопашной. Наши танки и десант вели бой во второй линии обороны, и гитлеровцы, засевшие в первой, практически отступить не могли. Вот она — вражеская траншея. Бойцы с криком «ура!» вступили в рукопашную.
Первым в траншее Мочалов увидел немца, который сидел на корточках спиной к нему и строчил из автомата. «И наших, и своих, гад, бьет без разбора!» — успел подумать старший лейтенант и короткой очередью прошил фашиста. В траншее завязалась жестокая схватка. Короткие автоматные очереди и одиночные выстрелы перемешались с яростными криками, стонами раненых, глухими и тяжелыми ударами прикладов.
Обычно флегматичный и стеснительный старшина Лерков активно действовал винтовкой. Он, оказавшись между двумя фрицами, успел обрушить на голову одного мощный удар прикладом и тут же встретить штыком второго, который, замахнувшись саперной лопатой, подбегал сзади... Ловко действовал и парторг. У него немецкой пулей заклинило автомат, и Татушин, схватив его за ствол, орудовал им как дубинкой.