– Кремль, – прошептал он, указывая пальцем на красный телефонный аппарат без клавиш или диска для набора номера. – Что им от меня понадобилось?
– Узнаешь, когда возьмешь трубку, – резонно заметил Мышкевич. – Смелее, Мирек, смелее. Сейчас ты хозяин положения.
– Да, – пробормотал Корчиньский, – хозяин.
На негнущихся ногах он приблизился к столу и поднес к уху телефонную трубку. На связи был Астафьев. Голос российского президента звучал на втором плане, заглушаемый приятным баритоном переводчика, но на Корчиньского он подействовал как гром среди ясного неба.
Потому что Астафьев знал о существовании разоблачительного фильма. Потому что он предлагал поговорить об этом откровенно и открыто, как подобает добрым соседям.
Соседям – да.
Но добрым ли?
Обретя утраченное самообладание, Корчиньский ухмыльнулся, отчего его маленький нос приобрел сходство с хищно очерченным клювом.
По долгу службы президенту полагается знать так много, что даже удивительно, как все эти второстепенные, а порой и вовсе бесполезные сведения умещаются в одной голове. Тем не менее в голове Астафьева умещались все необходимые президенту сведения.
Например, когда подали машину, Астафьев, знающий точное расстояние от гаража особого назначения до порога своего дома, строго отчитал водителя за шестнадцатисекундное опоздание. Водитель, работавший в Федеральной службе охраны России, побледнел, как первоклассник, застигнутый с дымящейся сигаретой в руках. По инструкции ему полагалось не только сидеть за баранкой, а также выполнять функции телохранителя, но в эту минуту он позабыл все, чему его учили, лепеча всякие дурацкие оправдания.
– Я сделал вам замечание не для того, чтобы выслушивать всю эту чепуху про отвинтившийся штандарт на капоте, – сухо произнес Астафьев. – Следовало проверить, надежно ли укреплен президентский штандарт, еще накануне. А если у вас нет времени или желания заниматься этим, то поищите себе какое-нибудь другое занятие.
– Больше не повторится, – клятвенно заверил несчастный водитель.
– Разумеется, не повторится. Потому что с завтрашнего дня за рулем моего автомобиля будет сидеть другой человек.
– Анатолий Дмитриевич! Я…
– Поехали, – распорядился Астафьев, со всеми удобствами располагаясь в просторном салоне новехонького «Мерседеса-600 Пульман». – И мой вам совет, молодой человек, умейте признавать свои ошибки. Только так вы научитесь их не совершать.
Причина астафьевского раздражения крылась не столько в факте небольшой задержки, сколько в оправданиях проштрафившегося водителя. Бедняга понятия не имел, что у нынешнего президента и его предшественника были абсолютно одинаковые служебные автомобили. Одно лишь наличие президентского штандарта отличало «Мерседес» Астафьева от «Мерседеса» Силина. И, услышав, что водитель, оказывается, уделяет недостаточное внимание этому атрибуту власти, Анатолий Дмитриевич решил от него избавиться. Не от флажка на капоте. От нерадивого водителя.
Тот, все еще надеясь на прощение, включил зажигание и нажал на газ. Плавно, словно лодка по зеркальной воде, «Мерседес» поплыл по дороге. Был он на девяносто восемь сантиметров длиннее иных автомобилей аналогичного класса, да и чуточку выше. Сидевший за спиной водителя Астафьев придирчиво осмотрел свой темно-синий костюм. Несмотря на старания камердинеров, на костюме часто оставались шерстинки от домашних питомцев – невского кота Дорофея, английского сеттера или золотистого ретривера, заведенного сыном Ильей.
Случалось, оставляла на пиджаке свои волосинки и Светлана Астафьева, собственноручно повязывавшая супругу фиолетовый галстук в мелкую крапинку. Галстуки она выбирала сама или заказывала вместе с костюмами в одном безымянном ателье на Кутузовском проспекте. Миловидная, элегантная и женственная, Светлана делала все, чтобы ее супруг выглядел лучше всех, и преуспевала в этом. Когда, затмив остальных первых леди на приеме в Японии, она появилась в стилизованном под кимоно платье, расписанном ромашками, на ее муже красовался удивительный алый галстук, выделявший его на фоне прочих государственных мужей. И ее влияние не ограничивалось сферой высокой моды. Убедившись, что мужа никакими коврижками не заманишь на показы моделей Юдашкина, Светлана заразила его своим увлечением йогой. Астафьев обнаружил, что древняя индийская традиция помогает ему расслабиться и снять напряжение, накопившееся в течение рабочего дня. Кроме того, йога давала возможность выделиться на фоне двух предыдущих российских президентов, которые, как известно, увлекались теннисом и дзюдо.
Когда газета «Москоу таймс» пообещала, что благодаря Астафьеву скоро вся страна встанет на голову, он не обиделся, а заявил, что эта поза, именуемая на санскрите ширшасаной, оказывает на него позитивное влияние.
Судя по цветущему виду президента, так оно и было. Для своего возраста Астафьев смотрелся удивительно молодо, по утрам так и лучился энергией, и даже досадные мелочи вроде задержки автотранспорта не могли надолго испортить ему настроение.
Обычно по пути в Кремль он включал дивиди-проигрыватель, запуская на полную громкость тяжелый рок своих любимых групп «Блэк Саббат» и «Дип Перпл», однако на этот раз он решил прокатиться в тишине и даже не прикоснулся к пульту, чтобы посмотреть выпуск новостей на суперплоском телевизоре, выдвигающемся прямо из потолка «Мерседеса». Вместо этого Астафьев углубился в изучение аналитической записки о ходе президентской гонки в Польше. На текущий момент не было проблемы острее и важнее, чем эта. Накануне вечером Астафьеву позвонил удрученный директор ФСБ и вновь попросил отставку.
Выслушав его, президент России не сказал ни «да» ни «нет». Ситуация вышла из-под контроля. Генерал Луконин застрелился в своем кабинете. Второй важный свидетель по делу о сфабрикованном фильме про катастрофу польского самолета погиб при задержании. Таким образом у Астафьева не было на руках ни одного весомого аргумента в предстоящих переговорах с Мирославом Корчиньским. Это означало, что сфальсифицированный видеоролик в любой момент может попасть в распоряжение телевизионщиков. Последствия было трудно себе представить, да и не очень-то хотелось.
Листая электронные страницы, Астафьев пытался угадать, согласится ли Корчиньский замять скандал или, напротив, постарается раздуть его в средствах массовой информации.
Президентские выборы в Польше вовсе не являлись каким-то второстепенным событием в мировой политике. Покойный Стас Корчиньский, надо отдать ему должное, сумел занять весьма активную позицию, позволяющую ему влиять на расстановку сил в Европе. Пожалуй, со времен Пилсудского Польша никогда не была так близка к возвращению себе статуса великой европейской державы. С другой стороны, Стас Корчиньский ратовал за усиление Евросоюза в целом, последовательно разрабатывая экономическую стратегию по оттеснению России на задворки истории. Прежде всего это были поиски альтернативных источников энергии, поставляемых на европейский рынок. Для России, влияние которой напрямую зависело от объемов газа и нефти, перекачиваемых за границу, такая политика являлась принципиальной угрозой.