– В ситуациях какого рода? – поинтересовался тогда Астафьев.
Силин усмехнулся присущей ему тонкой улыбкой.
– Во-первых, в ситуациях того рода, которые не разрешишь посредством легальных методов. Во-вторых, когда больше просто не к кому обратиться. Он был для меня кем-то вроде ангела-хранителя.
– Прямо адъютант его превосходительства какой-то.
– Можно и так выразиться.
– Могу ли я уточнить, как именно ты использовал его, Владлен Вадимович?
Силин покачал головой, по-прежнему улыбаясь:
– Не спрашивай, Анатолий Дмитриевич, все равно не отвечу. Слишком личный вопрос.
После той памятной беседы Астафьев оставил при себе Грина, однако доверяться ему не спешил. Пожалуй, отношение к этому человеку переменилось одним зимним морозным вечером. Астафьеву, блаженствовавшему у камина, захотелось вдруг поболтать с кем-то за бокалом доброго шотландского виски, и он вызвал к себе Грина.
Тот явился без тени смущения и совершенно не заспанный, хотя время было не просто позднее, а давно перевалило за полночь. Его малоподвижное, резко очерченное лицо выглядело в отблесках пламени абсолютно незнакомым, и Астафьев машинально отметил, что если бы Грину вздумалось отрастить бородку клинышком, он запросто мог бы сыграть Мефистофеля на театральной сцене. Еще отметил он, как непринужденно Грин держится, как свободно сидит и насколько уверен его взгляд, хотя очень многие видные политики в подобной ситуации начинали вести себя скованно и принимать деревянные позы.
Предложение выпить было воспринято без удивления. Грин поблагодарил, плеснул в бокал немного «Хэнки Баннистер», пригубил и уставился на огонь в распахнутом зеве камина. Астафьев, последовав его примеру, стал задавать вопросы на самые разные темы, пытаясь поймать собеседника на противоречиях или раскусить его натуру.
Выяснить удалось не слишком много.
Грин свободно говорил на разных европейских языках, великолепно разбирался в компьютерах, знал толк в основных мужских видах спорта, мог поддержать разговор о тенденциях в науке и искусстве, обладал своеобразным чувством юмора, цитировал по памяти стихи и изречения великих, со знанием дела рассуждал о политике, с легкостью менял тему беседы, но вместе со всем этим выглядел не болтуном, а человеком, умеющим слушать и, главное, слышать собеседника. По истечении получаса Астафьев начал испытывать к нему все возрастающий интерес, через час проникся к нему симпатией, а через два почувствовал, что может доверять Грину как самому себе.
Виски ли тому было причиной, интимная ли обстановка у пылающего камина, но Астафьев, расслабленно раскинувшийся в кресле, принял для себя решение и не пожалел об этом.
Пригодился Грин очень скоро.
В апреле 2010 года под Смоленском разбился самолет «Ту-154», на борту которого находилось почти все руководство Польши во главе с президентом Станиславом Корчиньским. Делегация летела в Россию для участия в мемориальных мероприятиях под Катынью, посвященных годовщине расстрела по приказу Сталина польских офицеров весной 1940 года.
Президентский лайнер «Ту-154М» должен был приземлиться на военном аэродроме под Смоленском, но не долетел до взлетно-посадочной полосы восемьсот метров. Из-за тумана летчики не рассчитали высоту, и самолет, задев крылом кроны деревьев, упал. На борту находились 89 пассажиров и 8 членов экипажа. Не выжил никто.
Как выяснилось в ходе следствия, диспетчер смоленского аэродрома рекомендовал пилоту самолета президента Польши сесть на другом аэродроме из-за сильного тумана, однако тот отказался. Судя по расшифрованным записям черных ящиков, пилот действовал под нажимом министра обороны, который, в свою очередь, выполнял приказ Корчиньского.
Однако эта интрига оказалась ерундой в сравнении с тем сценарием, который едва не привел к вооруженному конфликту России с Польшей. Дело в том, что несколько предприимчивых офицеров ФСБ решили нагреть руки на трагедии и сфабриковали видеофильм, на котором неизвестные сотрудники российских спецслужб задействовали возле посадочной полосы так называемые дым-машины, в результате чего естественный туман усилился, лишив польского пилота возможности сориентироваться при подлете к аэродрому.
Фиктивный ролик был несколько раз перепродан, пока не оказался в распоряжении родного брата Станислава Корчиньского Мирослава. Рассчитывая победить на внеочередных президентских выборах, тот затеял ожесточенную антироссийскую пропаганду. Пиком ее должно было стать обнародование злополучных видеоматериалов.
К своему стыду, Астафьев был вынужден признать, что не в силах ни переубедить, ни запугать Мирослава Корчиньского. Не было и возможности доказать подлог, поскольку время работало против России. Стоило скандалу вспыхнуть в Польше, как он немедленно охватил бы страны Евросоюза и вездесущие США. Учитывая принадлежность Варшавы к Североатлантическому военному альянсу, это грозило отнюдь не только дипломатическими осложнениями.
Вот когда Астафьеву пришло в голову воспользоваться недюжинными аналитическими способностями Глеба Грина. Сказать, что тот с успехом выполнил задание, – значит ничего не сказать. Внимательно просмотрев фальшивку, советник президента обнаружил в ней очевидные огрехи, а затем подсказал, как объяснить Корчиньскому, что положение пойманного за руку шулера окажется весьма незавидным. Польский кандидат в президенты проиграл по всем статьям, сошел с большой политической арены и больше не отваживался на прямую конфронтацию с Россией.
Несколько месяцев спустя человек, сумевший так ненавязчиво помочь президенту переиграть жаждавшую российской крови часть польской политической элиты, был приглашен в резиденцию «Бочаров Ручей» для очередной встречи с Анатолием Астафьевым.
Лететь ему довелось в президентском самолете, на так называемом борту номер один, хотя там ему Астафьев личного внимания не уделил, поскольку готовился к переговорам с президентом Южной Осетии. Предоставленный самому себе, Грин долго бродил по пустынному гостевому салону, выдержанному в белых, голубовато-зеленых, шоколадно-коричневых и золотых тонах. Душевые, туалеты, мебель, посуда, мелкие предметы обстановки, украшения – все было белоснежным, изумрудным, коричневым или золотистым. Исключение составляла лишь двухместная спальная комната с уютными розовыми покрывалами в цветочек, куда нечаянно сунулся Грин в поисках прохладительных напитков.
На верещание сработавшей сигнализации явились двое ребят из охраны президента, попытались заломить нарушителю порядка руки и вытолкать его взашей. Несмотря на недюжинную силу, бойцовские навыки и служебное рвение, сделать им этого не удалось. Не оказывая видимого сопротивления и легко выскальзывая из захватов, Грин покинул спальню самостоятельно, причем один из охранников умудрился повредить себе средний палец на правой руке, а второй больно ушибся переносицей, внезапно поскользнувшись буквально на ровном месте.
Вызванный на место происшествия начальник поста молниеносно оценил ситуацию, уставился на пожимающего плечами Грина и коротко спросил: