– По-твоему, – медленно произнес Зубан, – я тот самый глупый вьетнамский мальчик, который расшиб себе лоб?
Согнав с лица улыбку, Толик серьезно сказал:
– Нет. Но сейчас самое время занять место внизу по течению.
– Расшифруй, – коротко велел Зубан.
– Элементарно, шеф. Этот Громов, который объявился в Сочи, настоящий специалист – другого бы ФСБ туда не послала. Ваш Миня против него щенок. Волчара Громов его на куски порвет, если понадобится, и след Сурина именно он возьмет, а не тамошние бандиты. Не надо только ему мешать. Выгоднее дать ему довести дело до конца, и тогда останется только протянуть руку. – Толик показал, как берет из воздуха воображаемую лодочку.
Зубан согласно кивнул:
– Убедил. Пожалуй, ты прав, сынок. Как там обстоят дела с завтрашними рейсами в Сочи?
– Есть и сегодняшние, шеф. – Толик горделиво осклабился и продемонстрировал Зубану авиабилет, который извлек из нагрудного кармана рубашки. – Регистрация пассажиров начинается через полтора часа.
– Сообразительный, значит, – хмыкнул Зубан. Одобрение и неудовольствие смешались в его голосе в равных пропорциях. – Или чересчур самостоятельный?
– Я на вас работаю, а не на себя, – просто сказал Толик. – Будет команда остаться – останусь. Согласитесь, что мое присутствие в Сочи необходимо, – вылечу туда немедленно и сделаю все, что в моих силах.
– А почему молчал до сих пор? Может, по-тихому собирался на курорт смотаться, сам по себе? – с этими словами Зубан подмигнул помощнику и разулыбался, отчего его лицо сделалось похожим на треснувшее печеное яблоко. Ядовитое до самой сердцевины.
Толик раскинулся в кресле в самой непринужденной позе, на которую был способен, и заметил:
– Если бы я собирался смотаться, то смотался бы. Но я здесь, перед вами.
Зубан хмыкнул. Кресло, в которое он усаживал своих визави, не случайно было расположено так, что за его спинкой находилась лишь голая стена. Справа от него стоял шкаф с коллекцией фарфоровых статуэток из Дрездена, которыми Зубан очень дорожил, хотя особой ценности эти безделушки собой не представляли. Слева тянулся бар, наполненный разнокалиберными бутылками, подаренными хозяину дома различными людьми по всевозможным поводам. Их он берег тоже. А вот кресло, придвинутое к стене, менялось уже неоднократно, как и обои за ним – прислуге специально было велено прикупить десяток запасных рулонов. Дело в том, что обивка кресла и настенная шелкография, случалось, оказывались продырявленными пулями и измаранными кровью. Когда разговор с собеседником переставал нравиться Зубану, он всегда успевал дотянуться до пистолета, хранящегося в верхнем ящике письменного стола. И сейчас его пальцы некоторое время барабанили по его крышке, прежде чем правая ладонь расслабленно улеглась на хозяйское колено. Так возвращается на место злобный пес, услышав строгий окрик: «Фу! Нельзя! Свой!»
– Помощь нужна? – спросил Зубан, поднимаясь из-за стола и не сводя с Толика пристального взгляда.
– А как же, шеф! Мне предстоит провезти в самолете оружие и аппаратуру. Вы дайте там команду, чтобы не шмонали.
– Дам, – коротко пообещал Зубан. Пройдясь по комнате с заложенными за спину руками, он неожиданно остановился прямо перед Толиком и спросил: – Тебе случайно с Громовым раньше пересекаться не приходилось? Все-таки вы из одной конторы. Коллеги, можно сказать.
– Нельзя сказать. – Толик опять выключил свою сияющую улыбку, которая появлялась на его лице так же легко, как и исчезала. – Я теперь сам по себе. И фамилия Громов мне ни о чем не говорит.
– Ладно, шуруй на свой курорт, – махнул Зубан вялой пятерней. – Паси этого эфэсбэшника, если получится. На связь выходи регулярно, не пропадай.
– Куда же от вас денешься? – раскинул Толик руки с преувеличенно беспомощным видом.
Его дерзкая шутка не осталась без ответа.
– Вот именно, – отчеканил Зубан. – Не ты один такой предусмотрительный.
Толик всем своим видом показал, что он с нетерпением ожидает продолжения, и оно не заставило себя долго ждать:
– Ты ведь не рядовой пехотинец, чтобы без своих колес и нужных людишек в чужом городе ошиваться, – сказал Зубан, вернувшись на прежнее место. В веснушчатой руке он вертел статуэтку, изображающую голого мальчика, таинственно приложившего пальчик к губам. – В наш аэропорт тебя проводят, а в Сочинском встретят.
– Босяки мининские? – пренебрежительно спросил Толик. – Толку от них, как от козла – молока, насколько я понял.
– Без козлов обойдемся, сынок, – возразил Зубан. – Есть у меня в Краснодаре кореш верный, надежный. Бармин его фамилия, а кличут – Бармалеем. Вот он-то с ребятишками своими о тебе и позаботится. Ему в Адлер езды часа два с половиной, не более. Как раз к твоему прибытию поспеет. – Речь старого бандита, принявшего решение, потекла плавно, распевно. Чем-то она древнюю былину напоминала. Сказ остепенившегося к старости уркагана Соловья-разбойника. И попросил этот обманчиво добродушный старик, цепко поглядывая на собеседника: – Подай-ка мне трубку, сынок.
Толик перечить ему не стал, выполнил просьбу и замер, следя за тем, как Зубан набирает краснодарский номер, как просит пригласить к телефону Бармалея, как обменивается с ним приветственными фразами.
– Что за тачка? – спросил он, когда разговор зашел на конкретную тему.
Зубан, не чванясь, переадресовал вопрос краснодарскому Бармалею, выслушал ответ и доложил, прикрыв микрофон трубки пальцем:
– Девяносто девятый «жигуль», белый, неприметный.
– А номер? – осведомился Толик с едва уловимой требовательной интонацией.
Зубан и номер машины выяснил, отчетливо повторил вслух. Вопросительно взглянул на помощника: доволен?
Толик, однако, этим не успокоился, попросил:
– Пусть Бармалей взрывчатку захватит. У нас в Москве с ней сейчас туго, а в Краснодаре ее – что грязи.
– Какую взрывчатку? – изумился Зубан.
– Лучше всего тротил, – невозмутимо сказал Толик. – Килограммов десять.
– Ты что, горы с равниной там ровнять собрался, сынок?
Толик усмехнулся:
– Кое-кого с дерьмом мешать. Горы пусть себе стоят. На них глядеть одно удовольствие – не то что на некоторых людей.
Зубан опять облапил трубку таким образом, чтобы продолжение диалога не было слышно далекому собеседнику.
– Миню валить собрался? – спросил он.
– Если на то будет ваша воля, – усмехнулся Толик. – Нужен он вам будет после того, как дело будет сделано?
– А ведь, пожалуй, что нет, – признал Зубан.
Он опять заговорил в трубку, а Толик подмигнул фарфоровому мальчику, приложившему палец к губам. Малыш знал толк в человеческих отношениях. Держи язык за зубами, а ухо востро. Твои замыслы – это только твои личные замыслы. Посторонним знать о них совсем не обязательно.