– И Эрика в том числе? – вырвалось у Руднева.
– Нет, но перестрелка произошла в паре километров от дачного посёлка, того самого, где…
– Того самого, где и обнаружены трупы, – поспешно перебил собеседника Руднев. – Я понял И что же, выявлены какие-то любопытные обстоятельства?
– Специалисты работают, – неопределённо ответил полковник. Помолчав, добавил:
– Мои.
– Отлично. Вас не затруднит держать меня в курсе?
– Ну, если вас интересуют бандитские разборки.
Ещё одна издёвка, почти откровенная.
– Интересуют! – с вызовом сказал Руднев. – Я не хочу, чтобы город походил на какой-то сраный Чикаго тридцатых годов. – Короткая пауза и уточнение:
– Мой город!
Вроде бы строптивого полковника удалось поставить на место, но облегчения это не принесло. Тревога, охватившая Руднева, была настолько сильной, что он даже попытался самолично дозвониться Эрику, чего не сделал бы ещё полчаса назад. Все попытки оказались безрезультатными. Похоже, Руднев начал терять контроль над ситуацией. А если так, то кто назовёт Курганск своим городом завтра?
Миниатюрная «Нокия» Эрика не издавала даже слабых попискиваний. Уже давно и пузыри не пускала со дна ванны, где покоилась со вчерашней ночи Её владелец находился не в лучшем состоянии и тоже возлежал в остывшей воде. Такой же бесчувственный, как утопленная им «Нокия». Его голова чудом удерживалась на поверхности.
Виной тому были несколько граммулек порошка, хранившегося среди бесчисленных складок цыганской юбки бабы Раи. Раньше Эрик взимал с неё оброк натуральной травкой, а вчера решил перейти от ботаники к химии. Непонятки в посёлке, раздолбанный «мессер» – после всей этой тряхомудии Эрику понадобился допинг, и он его нашёл. Его зацепило с первого раза. Словно копытом по голове.
Это был его первый опыт такого рода. Эрика, как и всех, кто сунулся на героиновую «дорожку», подвело обычное человеческое любопытство. Он ни за какие коврижки не стал бы долбиться иглой, потому что презирал любителей этого дела. В его понимании наркоманами были опустившиеся личности, которые тупо дырявили себе вены, а перерывы посвящали поискам новой ширки. Другое дело – герои «Криминального чтива», которые элегантно нюхали кокаин через свёрнутые трубочкой стодолларовые купюры.
Джона Траволту Эрик уважал. И поинтересовался у цыганки: кокаин имеется? Нет, ответила она. Но есть кое-что покруче. Настоящий героин. Колоться совершенно необязательно. Порошок втирается в язык и десны, вот и вся процедура. Зато кайф неповторимый.
Неопытный Эрик напрасно доверился лживой цыганке, уверившей, что белоснежный цвет порошка является гарантией его высокого качества. Знаток искал бы розоватый или золотистый героин, зная, что заманчивая белизна придаётся товару путём подсыпания истолчённого димедрола в низкосортную серую пудру. Но Эрик угостился чем бог послал. Или черт. Называется, окунулся в море удовольствий.
А очнулся в ванне, наполненной холодной водой.
Первое, что почувствовал он, когда для него забрезжил свет в конце тоннеля, так это ужасный холод и ломоту во всех суставах. Затем напомнили о себе сухой, словно вобла, язык и глаза, глядящие на мир сквозь мутную пелену. В голове было пусто, хоть чугунным шаром покати. Ни одного эпизода вчерашней расслабухи. Ноль.
Он выбирался из ванны долго и неуклюже. Попытался обтереться полотенцем, но вдруг обнаружил, что торчит перед зеркалом при полном параде: во всем чёрном и блестящем. Мокрая одежда весила что-то около тонны. Это не считая зажигалки и прочей ерунды, распиханной по карманам.
Ощущая себя не до конца воскресшим утопленником, Эрик побрёл по коридору: чвяк-чвяк-чвяк. На ходу он беспрестанно ощупывал своё тело, дабы убедиться в его наличии, но пальцы, собравшиеся на кончиках в безобразные белесые гармошки, отказывались что-либо осязать. Только сильный озноб и ноющая боль в костях подтверждали, что бренное тело Эрика обитает на земле.
Очередной сюрприз ожидал его в захламлённой комнате, провонявшей застоявшимся табачным дымом и ещё чем-то, на редкость гадким. Эрик стоял на пороге и тупо разглядывал аршинные алые буквы, протянувшиеся через всю стену наискосок, сверху вниз. Кривая строка, начертанная прямо на обоях, гласила: «НАС НЕ ДОГОНЯТ!» Авторство принадлежало голой малолетке, пристроившейся под своим перлом. В руке она сжимала использованный патрончик помады. Рядом валялись её искромсанная в клочья одежда и большие портновские ножницы.
Приблизившись, Эрик заметил на белых ягодицах малолетки следы человеческих укусов и машинально подвигал челюстями. Зубы побаливали. Он толкнул незнакомку ногой и хрипло велел:
– Поднимайся, э!
После третьего пинка она слабо зашевелилась, попыталась сесть на ковре и испуганно вскрикнула, оглядываясь через плечо:
– Ой! Что у меня с задницей?
– Прыщи высыпали, – хмуро сообщил Эрик. – Поднимай свою прыщавую задницу и волочи её в школу.
– Какая школа? У меня каникулы.
– Тогда отправляйся на каникулы, – разрешил Эрик. – Но задницу все равно прихвати с собой. Ей здесь не место.
Малолетка встала. Грудь у неё была, как у мальчика. Все остальное – как у девочки лет тринадцати, не больше. Плюс к этому глаза вполне созревшей стервы.
– А деньги? – напомнило это чудо природы. – Ты обещал дать денег на новую одежду.
– Знаешь, сколько рулон таких обоев стоит, ты, художница? – Перехватив недоуменный взгляд малолетки, Эрик развернул её за волосы в нужном направлении и ткнул носом в изгаженные обои. – Слизывай давай.
– Это не я, – соврала она.
– А кто? Я, что ли? – Разозлившись, Эрик провёл малолетку лицом по белым обоям.
– Это Маринка писала, её почерк! – пискнула она.
– Какая ещё Маринка?
– Моя подружка, – обиженно пояснила малолетка, потирая покрасневший лоб. – Ты её отпустил домой, потому что она сказала, что родители будут беспокоиться. А на самом деле она живёт с…
– Глохни! – рявкнул Эрик. – Даю тебе на сборы две минуты. Потом выброшу в окно.
Чвяк-чвяк-чвяк. Он сделал несколько шагов вперёд и распахнул балконную дверь. С таким же успехом можно было открыть раскалённую духовку и дожидаться, когда оттуда потянет прохладой.
– Если бы я не закрутила кран, – прозвучало за его спиной, – ты бы сейчас не командовал…
– Ты ещё здесь? – Эрика развернуло вокруг оси так резко, что он едва устоял на раскисших подошвах.
– А куда я в таком виде Денусь?
Малолетка сидела на корточках и перебирала лоскуты своей одежды, прикладывая некоторые друг к другу, словно надеясь, что они срастутся.