– Посмертно! – хохотнул кто-то из бойцов.
Губерман всхлипнул. Наградив его многообещающим взглядом, Итальянец опять пошевелил пальцами в воздухе:
– Стул дайте.
– Может, кресло принести?
– Стул! Деревянный!
Когда приказ был выполнен, Итальянец перевернул стул вверх ножками и с неожиданной яростью прыгнул на него, без труда отломив спинку. Сухой треск дерева прозвучал как выстрел, заставив присутствующих вздрогнуть. Рыхлые щеки Мамотина мелко затряслись. Покосившись на него, Итальянец присел возле сиденья с растопыренными ножками и принялся строгать одну из них, с усилием откалывая длинные неровные щепы.
Услышав смешки бойцов и дробный перестук капель там, где стоял Мамотин, Итальянец не оторвался от своего занятия.
Закончив работу, он выпрямился и полюбовался делом своих рук. Заострённая ножка поломанного стула выглядела очень убедительно.
– Ну что, Макс, играет очочко? – весело поинтересовался он.
Дар речи вернулся пленнику лишь с третьей попытки.
– Я подпишу, – пролепетал он. – Печать при мне.
– Твои деньги мне на хрен не упали! – отрезал Итальянец. – Подойди сюда.
С явным усилием волоча босые подошвы по цементному полу, Мамотин подчинился.
– Ближе, – подбадривал его Итальянец. – Ещё ближе… Этот стул всегда будет находиться здесь, в гараже. Посмотри на него внимательно. Вспоминай, когда будешь сидеть в директорском кресле. И если когда-нибудь твоя задница вздумает вилять, то вот что её ожидает…
Превращённая в кол ножка стула выжидательно уставилась вверх.
– Стул?.. Директорское кресло?.. – Мамотин выглядел совершенно потерянным.
– Я беру тебя вместо Губермана. – заявил Итальянец безапелляционным тоном. – Человек, который способен заработать два с половиной миллиона для себя, не оставит в обиде и своих новых товарищей… Верно я говорю?
Бойцы сдержанно загоготали, но уже не злобно, а дружелюбно.
– Я согласен. – Глаза Мамотина увлажнились.
– Куда же ты денешься, – усмехнулся Итальянец. – Сейчас ты наденешь штаны и обстоятельно побеседуешь со своим другом детства. Он должен подробно рассказать, сколько денег успел у меня натырить, где их хранит и как до них добраться. Коллеги тебе подсобят, если вдруг господин Губерман вздумает запираться, но, думаю, до этого дело не дойдёт… Да, Боря?
Губерман подался вперёд, вытянув шею, как примерный ученик на уроке любимого преподавателя.
– Я все расскажу, Александр Сергеевич!
Итальянец не удостоил его взглядом.
– Арам, проводи меня, – распорядился он, направляясь к выходу. Дождавшись, когда фигура во френче пристроится по правую руку от него, он сказал:
– Мамотин этот на нас полгодика поработает, а потом мы его заменим. Нельзя барыгам волю давать.
Она их портит. За каждым глаз да глаз нужен… Ну ничего, я скоро порядок в этом крысятнике наведу!
Они начали подниматься по лестнице, когда Итальянец достал из кармана телефонную трубку и немного подержал её перед собой, как бы взвешивая на ладони. Наконец трубка перешла к Араму с напутствием:
– Возьми. Того, кто позвонит, обложишь по полной программе и посоветуешь забыть этот номер, если ему жизнь дорога.
– Кого именно? – деловито спросил Арам, шагая в ногу с боссом по ковровому покрытию коридора.
– На эту трубу только один человек позвонить может, не ошибёшься. – Представив себе лицо полпреда, полагающего, что он достиг таких высот, что обматерить его может один лишь президент, Итальянец улыбнулся. Потом, покосившись на сосредоточенно шагавшего рядом Арама, добавил:
– Трубку после разговора уничтожь. Она мне больше не понадобится.
– Понял. – Они уже стояли на крыльце бывшего театра и одновременно щурились от яркого солнца, ударившего по глазам. – Далеко собираетесь, шеф? – полюбопытствовал Арам, заприметив, что вокруг хозяйского «Мерседеса» собралось несколько машин сопровождения.
– Прокачусь в посёлок злоедучий, – проворчал Итальянец. – Раз уж напряг турок, то отступать нельзя – мы с ними на наркоте скоро плотно повяжемся.
Да и задумку с особняками хоронить рановато. – Он хохотнул.
Степенно огладив седую бороду, Арам задал последний вопрос:
– Как с Губерманом поступить, когда он все выложит?
– На стул, – бросил Итальянец, уже спустившийся на несколько ступеней вниз. По его спине было заметно, что оборачиваться он не собирался.
– На стул так на стул, – пробормотал Арам.
Прежде чем вернуться в офис, он снял с шеи цепочку с крестом и бережно спрятал её в карман.
* * *
Чем ближе к полудню, тем более дремотным и разомлевшим становился посёлок Западный. Жизнь протекала где-то рядом, но все равно мимо, словно расплавленная лента шоссе, огибавшая эти места.
Все оставалось с виду таким же, как недели, месяцы, годы назад. Вот только невесть откуда взявшийся бензовоз торчал посреди грунтовки, вынуждая редкие автомобили объезжать его по бездорожью.
Загорелый светлоглазый водитель оставил капот открытым, давая понять: заглох. Но вместо того, чтобы ковыряться в моторе, он бесцельно расхаживал возле бензовоза да поглядывал на далёкое шоссе. У его ног крутился громадный чёрный пёс, которого мужчина то и дело пытался прогнать прочь. Пёс проявлял завидное упрямство: отбегал на несколько метров и возвращался обратно.
Когда солнце приблизилось к зениту, мужчина зачем-то подогнал вплотную к бензовозу ещё один автомобиль. Шикарный джип выглядел на пыльной дороге совершенно неуместно и окончательно преградил проезд в посёлок. Правда, в такую жару сюда никто не стремился. Они были совсем одни – пёс и человек.
– Полковнику никто не пишет, – пробормотал он. – Полковника никто не ждёт. Так, Рокки?
Пёс приподнял одно ухо и фыркнул.
– Тут ты абсолютно прав, – произнёс человек с таким видом, как будто понимал, что имеет в виду Рокки. – Я до полковника не дослужился, в майорах хожу. Но и мне тоже никто не пишет, как ни странно… А было бы здорово получить письмо. – Он запрокинул голову к небу и мечтательно продекламировал:
– «Громову, лично… Ввиду важности предстоящего задания высылаем вам ящик холодного пива и блок сигарет американского производства. Связную узнаете по стройным ногам, длина которых…»
Почему-то вспомнилась Ксюха, и Громову абсолютно расхотелось зубоскалить.
Он провёл рукой по синей рубахе – там, где ткань сохранила розовый оттенок. После ночного купания и возни с бензовозом она смотрелась не лучшим образом, но Громов и сам не тянул на лондонского денди. Бахромистая дыра на колене джинсов, как у какого-то панкующего юнца; колючая щетина до самых глаз. Послушав, как она шуршит под пальцами, Громов осведомился у Рокки: