– Ты ее задушил, придурок, – прокаркал Ильяс, размахивая пистолетом. – Ты предлагаешь мне поиметь дохлую суку?
– Какая разница? – пожал плечами Марат, испытавший нечто вроде легких угрызений совести. Подергав для проформы уже бесполезный ремень, он снял его с шеи убитой и принялся вдевать в брюки, глухо приговаривая при этом: – Какая разница? Никакой… Теплая, мягкая… Я же тебе не куклу из секс-шопа подсовываю.
– Я весь день мечтал о том, как кого-нибудь трахну, – трагически воскликнул Ильяс, стоя посреди номера со спущенными штанами и вздыбленным естеством. – Ты все испортил. Кого мне теперь поиметь? Может, тебя?
– Говори, да не заговаривайся, брат. Не нравится мертвая баба – не трахай. Но не смей оскорблять меня, не смей задевать мою мужскую гордость.
Ильяс нагнулся было, чтобы одеться, но вдруг махнул рукой, вышагнул из штанин и решительно направился к кровати, бормоча:
– Придется залазить на такую. На безрыбье и рак рыба.
– Вот видишь, – укоризненно сказал Марат, – теперь про рака вспомнил, а лучшего друга обидел. Справедливо ли это?
– Ладно, извини, брат. Погорячился. Но ты тоже хорош. Не мог сдержаться?
– Не мог, конечно, не мог. Во-первых, эта тварь меня ударила, ты сам видел. Во-вторых, она бы обязательно закричала.
– Да, кричать она была мастерица, – вздохнул Ильяс, переворачивая бесчувственное тело на спину и трогая его стволом пистолета.
– А ты как следует ей вставь, вдруг оживет? – азартно предложил Марат.
– Такой большой, а в сказки веришь…
Оба захихикали, хотя анашу сегодня не курили – вся вышла. Они закончили по восемь классов, умели считать, писать, помнили с горем пополам отрывок из Пушкина про Лукоморье, любили матерей, чтили отца, молились своему богу и внешне были совсем как любые другие чеченские парни их возраста. Если оставить неподвижное тело девушки за кадром, а снять крупным планом только смеющиеся лица Ильяса и Марата, никто ни за что не догадался бы, чем именно они занимаются в номере моздокской гостиницы.
Но улыбки парней погасли, когда они обнаружили присутствие в комнате еще одного человека. Одетый в какое-то старье, худой, с коротко остриженной головой, он больше всего напоминал недавно освободившегося зэка. Неподвижный и немигающий, вошедший ничем не выдавал своего отношения к происходящему. Глядел. Его лицо хранило при этом бесстрастное выражение, а глаза были совершенно кошачьими.
Ильяс, так и не успевший покончить со своим маленьким дельцем, проворно соскочил на пол и, направив пистолет в незнакомца, нервно спросил:
– Ты кто?
– Друг девушки, которую вы собирались трахнуть, щенки, – прозвучало в ответ. – Можете считать меня ее ангелом-хранителем.
– Ну, заходи, коли пришел, друг, – предложил стоящий у стены Марат.
– Гостем будешь, ангел-хранитель, – поддакнул Ильяс, чувствуя себя без штанов несколько скованно.
– Для вас я не ангел и даже не гость. – Мужчина покачал головой. – Вы сами гости. Непрошеные. Хуже татар.
Выглядел он совершенно неопасным, вялым, заторможенным. Парни даже успели предположить мысленно, что ступор вызван обычным для русских состоянием похмелья, но больше ни одной связной мысли в их головах не промелькнуло.
Незнакомец без всякого усилия поднял однотумбовый стол, рядом с которым стоял, и ринулся вперед. Впрочем, слово «ринулся» никоим образом не выражало истинную суть произошедшего. Ильясу показалось, что стол перенесся из одного конца номера в другой сам по себе, мгновенно, чудесным образом.
Он не успел услышать звон разбившегося графина, соскользнувшего с волшебного стола, он не успел нажать на спусковой крючок, он вообще ничего не успел. Просто днище стола заслонило собой весь мир, а одна из его коротких ножек увиделась Ильясу несколько отчетливее других, потому что именно она врезалась в переносицу между его глазами. Обзаведшись провалом в черепе почти идеальной квадратной формы, молодой чеченец умер там, где стоял, голоногий, недоумевающий, потрясенный.
Издав сдавленный возглас, Марат перескочил через пустую кровать, намереваясь выпрыгнуть в открытое окно. После увиденного у него даже тени мысли не возникло о том, чтобы оказать незнакомцу сопротивление. Ни с оружием в руках, ни без такового. Он просто хотел спрыгнуть вниз, на газон или даже прямо на тротуар, а там будь что будет. Поломанные ноги – не самое страшное, что может произойти с человеком. Поломанные ноги, в сущности, пустяк. Куда хуже, если…
Неведомая сила перехватила Марата на подоконнике за мгновение до прыжка. Отчаянно трепыхающийся, кряхтящий, негодующий, он был возвращен обратно, где, получив две ошеломляющие зуботычины, услышал:
– Снимай штаны.
– Зачем? – заволновался Марат.
В руке незнакомца появился нож, а в его кошачьих глазах возникло нечто вроде легкого удивления:
– Разве ты не хочешь пожить подольше?
– Хочу, – торопливо закивал Марат. – Я вообще не трогал эту девушку. У меня есть деньги. Я…
– Деньги выложи на пол. Штаны снимай. Вместе с трусами.
Отдав эти распоряжения, незнакомец взял стул, перевернул его и несколькими точными движениями обстругал одну из ножек до толщины карандаша.
– Что это? – спросил Марат. – Для чего? – Его челюсти сводили судороги, но он ни разу не клацнул зубами, чтобы не действовать на нервы чокнутому Алисиному дружку. Общаясь с безумцами, лучше быть ниже травы, тише воды. Не раздражать их понапрасну. Не перечить им. Выполнять их безумные пожелания и ждать, когда все закончится.
Не сводя глаз с трясущегося чеченца, мужчина взял девушку за запястье и некоторое время молчал, беззвучно шевеля губами.
– Жива? – обрадовался Марат. – Я так и знал. Никто ее не собирался убивать. И обижать тоже никто не собирался. Мы просто хотели попугать ее немного. Вернее, Ильяс хотел. – Кивнув на труп напарника, Марат пылко добавил: – Он был зверем, маньяком с большой дороги. Я пытался его остановить, но он стал угрожать мне пистолетом. Прямо ваххабит какой-то. Отморозок.
– Закрой рот, – велел мужчина, набросив на тело девушки покрывало. – Тебе было велено снять штаны, а ты мне тут байки рассказываешь. Хочешь обзавестись такой же дыркой в башке, как твой приятель?
– Вот, глядите, я разделся, – поспешил доложить Марат и, не дождавшись похвалы, повинился: – Денег у меня, конечно, маловато, всего пятьсот баксов. Но у меня еще тачка есть, хорошая тачка, только не растаможенная.
– Пожалуй, машина мне ни к чему, – сказал незнакомец после краткого раздумья. – В Ростов отсюда можно добраться автобусом.
– Каким автобусом? – спросил Марат с одновременно идиотским и заискивающим видом. – Рейсовым, да?
Он понимал, что несет полную околесицу, но ничего не мог с собой поделать. Ему было страшно. Но еще страшнее стало после того, как незнакомец наградил его улыбкой и признался: