— Так вы ее любите?
— Любил.
— А теперь?
— Нет. Теперь не испытываю к ней даже ненависти.
Пришла ночь, и когда все уснули и город затих, я сказал Андреа:
— Жди меня здесь. Если через два часа я не вернусь, знай…
Он прервал меня:
— Я пойду с вами.
— Нет, — я покачал головой, — я не знаю, сколь велика опасность, и не хочу подвергать риску и тебя.
— Я пойду туда же, куда и вы.
Я с ним не спорил, его упрямство взяло верх. Мы шли по темным улицам, крадучись, словно воры, едва заслышав тяжелые шаги стражников. Дворец Эсти встретил нас темными окнами. Какое-то время мы ждали снаружи, однако никто не вышел, а стучать я боялся. Потом вспомнил про боковую дверь. Ключ от нее по-прежнему был при мне, и я достал его из кармана.
— Подожди снаружи, — приказал я Андреа.
— Нет, я пойду с вами.
— Там, возможно, засада.
— Тем более двоим выбраться будет легче, чем одному.
Я вставил ключ в замочную скважину. Сердце гулко забилось, а рука затряслась, но не от страха. Ключ повернулся, я толкнул дверь, она открылась. Мы вошли и поднялись по ступеням. Былые чувства возродились во мне с новой силой, сердце защемило… Мы вошли в тускло освещенную прихожую. Знаком я предложил Андреа подождать здесь, а сам прошел в комнату, которую так хорошо знал. Именно там я в последний раз видел Джулию, — Джулию, которую любил, — и ничего в комнате не изменилось. Посередине стоял тот же диван, а на нем лежала Джулия, спала. Заслышав меня, подняла голову.
— Филиппо!
— К вашим услугам, мадам.
— Вчера Люсия узнала тебя на площади и шла за тобой следом до дома, в котором ты сейчас живешь.
— Понятно.
— Мой отец прислал записку, что ты еще здесь, и, если мне понадобится помощь, я могу рассчитывать на тебя.
— Я сделаю все, что смогу.
И зачем я только сюда пришел! Голова у меня шла кругом, сердце разрывалось на части. Господи, как же она красива! Я смотрел на нее и чувствовал, что стена безразличия, которой я отделил ее от себя, рухнула при первом взгляде в ее глаза. И я пришел в ужас. Моя любовь не умерла — она жила, жила! Как же я обожал эту женщину! Мне не терпелось заключить ее в объятия, покрыть мягкие губы поцелуями.
Ну почему я пришел? Я просто обезумел. Клял свою слабость, ощущал такую ненависть к себе, что мог бы убить Джулию. И я изнывал от любви к ней…
— Мессир Филиппо, вы мне поможете? Меня предупредила одна из придворных дам графини, что стража получила приказ завтра арестовать меня. И я знаю, чего ждать дочери Бартоломео Моратини. Я должна покинуть город этой ночью… немедленно.
— Я вам помогу, — ответил я.
— Что мне делать?
— Я могу переодеть вас простой горожанкой. Мать моего друга Андреа одолжит вам одежду. Мы с Андреа поедем с вами. Или, если предпочитаете, после того как мы минуем ворота, Андреа поедет с вами один, куда вы пожелаете.
— А почему вы не поедете?
— Я боюсь, что в моем присутствии путешествие покажется вам очень утомительным.
— А вам?
— Мне это совершенно безразлично.
Она какое-то время всматривалась в меня, потом воскликнула:
— Тогда я не поеду!
— Почему?
— Потому что ты меня ненавидишь!
Я пожал плечами:
— Я думал, что мои чувства не имеют ровно никакого значения.
— Я не приму твоей помощи. Ты слишком сильно меня ненавидишь. Я останусь в Форли.
— Вы сама себе хозяйка… А почему не примете?
— Мне надо тебе это говорить? — Она подошла вплотную. — Потому что… потому что я тебя люблю!
У меня закружилась голова, я почувствовал, что шатаюсь… не знал, что со мной происходит.
— Филиппо!
— Джулия!
Я раскинул руки, и она упала в мои объятия, и я прижал ее к сердцу и покрыл ее поцелуями… Я целовал ее губы, глаза и шею.
— Джулия! Джулия!
Я оторвался от нее, схватил за плечи, чуть ли не прорычал:
— Но теперь ты должна быть только моей. Поклянись, что будешь…
Она вскинула голову и улыбнулась, потом, прижавшись ко мне, прошептала:
— Ты женишься на мне?
Я целовал ее снова и снова.
— Я всегда тебя любил. Пытался ненавидеть тебя, но не смог.
— Ты помнишь тот вечер во дворце? Ты сказал, что никогда не питал ко мне никаких чувств.
— Да, но ты мне не поверила.
— Я чувствовала, что это неправда, но ты причинил мне боль. А потом, Клаудия…
— Я так злился на тебя, что сделал бы все, чтобы отомстить… но я все равно любил тебя.
— Но Клаудия… ты любил и ее?
— Нет, — запротестовал я. — Я ненавидел ее и презирал, но старался забыть тебя. Я хотел, чтобы ты почувствовала, что стала мне безразлична.
— Я ее ненавижу.
— Прости меня.
— Я прощаю тебе все.
Я страстно поцеловал ее и уже не помнил, что и ей тоже надо бы попросить у меня прощения. Благо было за что.
Время пролетело незаметно, и когда луч света ворвался в окно, я в изумлении вскинул голову.
— Мы должны поторопиться. — Я прошел в прихожую, где крепко спал Андреа. Тряхнул его за плечо.
— Когда открываются ворота? — спросил я.
Он потер глаза и ответил:
— В пять.
Часы только что пробили половину пятого. Нужно было спешить. Я посчитал, что Андреа не успеет сходить в дом матери и вернуться обратно с необходимой одеждой. На это требовалось время, а каждая лишняя минута, проведенная во дворце Эсти, могла стать роковой. Но молодая и красивая женщина, выезжающая из города в столь ранний час, наверняка привлекла бы внимание стражи, и Джулию могли узнать.
Тут меня осенило.
— Раздевайся! — приказал я Андреа.
— Что?
— Раздевайся! Быстро.
Он тупо смотрел на меня. Я подскочил к нему и, поскольку он не торопился, сорвал с него камзол. Тут он понял и через мгновение остался в одной рубашке, тогда как я уже уходил с его одеждой. Отдал ее Джулии и вернулся. Андреа по-прежнему стоял посреди комнаты. Выглядел крайне нелепо.
— Послушай меня, Андреа, я отдал твою одежду женщине, которая будет сопровождать меня вместо тебя. Понимаешь?
— Да, но что делать мне?