– Кризисного шокового состояния нервного перевозбуждения, – подсказала Лора.
– Да, чтобы этого не случилось, мне выделили шесть свиней. С ними, конечно, было трудно, я еле успевал убирать и кормить их и банты уже не повязывал.
– Значит, ты мог поесть, наконец, после обслуживания свиней?!
– А молитва? – удивился Антон.
Я глянула на бабушку. Она незаметно кивнула.
– Кто хочет кофе? – Я выставила на стол два блюда с пирожными.
– Уже можно на речку? – вскочил Антон.
Чуть не прослезившиеся от тяжелой утренней жизни на хуторе мальчика Антона федералы решили не выспрашивать дальше, что он делал до и после обеда, а также не касаться темы ужина, чтобы не прибить девочку Лору на месте. Они перешли к главному:
– А как ты очутился ночью в сарае?
– Мы с Лорой услышали стрельбу, я не испугался, потому что Лора, когда стреляла ворон, всегда заставляла меня стоять неподалеку и смотреть, как надо расправляться с отбросами общества, я уже даже уши не затыкал. Но тут она приказала залезть под кровать, а когда я не захотел, затолкала меня туда ногами и потребовала у сестры Аглаи оружие. Сестра Аглая сказала, что вороны – это одно, а убить человека – это совсем другое. Лора сказала, что бог простит, потому что она должна защищать свою жизнь и жизнь брата. А Аглая сказала, что сначала она, грешница, попробует защитить наши жизни, за что ей мама и платит достаточно денег, а вот если ее убьют, Лора может взять ее автомат и натешиться в свое удовольствие. Я под кроватью не плакал, только чихнул два раза. И Лора сказала потом, чтобы я вылез, потому что больше не стреляли. Я вылез, мы побежали. Я упал, Лора меня сильно ударила, чтобы я не падал, и я опять упал… Тут появился мужчина. Незнакомый. Он схватил Лору за руку, а я его укусил за ногу. Пришла тетька, ударила Лору по лицу, и нас повели к вертолету. Вертолет стоял на пастбище, он светил одной большой фарой…
– А в сарай как вы попали? – напомнил федерал.
– Мужчина залез в вертолет и включил его, и тут сестра Аглая стала стрелять из копны сена, она шла за нами, только я не заметил. Вертолет от страха взлетел, а в Аглаю стала стрелять тетька. Лора ударила ее, они обе упали и катались по траве, а я подобрал тетькин автомат, Лора кричала, чтобы я стрелял, а я побежал… Лора побежала за мной и кричала, чтобы я отдал автомат ей. За Лорой бежала тетька. Я бежал до самого колодца у сарая и сразу бросил автомат в колодец. Чтобы больше никто никого не убил. А вертолет упал. Аглая ему что-то прострелила. Лора оттащила меня от колодца и сказала, что пробьет мою тупую башку позже, как только разделается с террористкой. Но один раз она меня все равно ударила, и я упал…
– Мальчик, иди гуляй, – тихо сказал федерал с прилизанными волосами. – Иди на речку. Тебя дедушка ждет. – Он посмотрел на Лору пустыми глазами.
– Инфантилизм в стадии дебилизма. – Та пожала плечами. – Если бы он выстрелил или хотя бы отдал мне автомат!.. Нет, он с чисто мужским кретинизмом несется к колодцу, ничего не понимая, отключив рефлексы!!
– Чай или кофе? – Я вышла из столовой, догнала Антона, прижала к себе и похвалила: – Ты молодчина!
– Я все сделал правильно?
– Правильно, все правильно.
– Бабушка сказала, чтобы я рассказывал все подробно, что ел, что делал…
– Молодец, дай щечку поцелую!
– Она сказала, что можно говорить все-все про Лору! – уворачивается Антон. – И это не будет ябедничество.
– Не будет.
– Я все говорил как было. Только правду! А Лора не обидится?
– Но ты же – только правду!
– Да. Если бы они спросили про ту тетьку в сарае, пришлось бы сказать… Хотя я так испугался, когда она вошла за нами, а Лора нащупала вилы в сене. Я стал делать, как бабушка учила, – закрыл глаза, заткнул уши и думал про большую глыбу льда с пингвинами, как она плывет и тает в океане…
– Но они же не спросили, так ведь? Не надо ничего говорить, пока тебя не спросят.
– Да. Я это помню. Только то, что спросят, и с подробностями.
Я передаю Антона с рук на руки Питеру. Питер смотрит укоризненно.
Свой собственный допрос Лора разыграла в жанре бенефиса. Говорила только она. Упомянув еще раз про дебилизм собственного брата, исхитрившегося подобрать оружие, пока она расцарапывала лицо террористке, и выбросить его в колодец, Лора в дальнейшем об Антоне не упоминала, зато с подробностями прошлась по непрофессионализму Ладушкина.
Описав в подробностях «идиотское поведение» инспектора милиции, размахивающего не снятым с предохранителя оружием и не предупредившего о своем официальном статусе, Лора в подробностях рассказала, как она ударила Ладушкина лбом в лицо, как тот упал, как его затаскивали на телегу, как брат предложил запрячь в телегу козла… «Смешно, да?»
Грустные, с застывшими лицами федералы поинтересовались, откуда в сарае мог появиться неопознанный обгоревший труп? Заходила ли в сарай, к примеру, гражданка Германии Хогефельд после того, как Лора с братом там спрятались? До или после появления инспектора Ладушкина? Говорил ли инспектор с Хогефельд? На каком языке? Поняла ли Лора, о чем они говорили? Были ли еще посторонние мужчины на хуторе, кроме вертолетчика? Вот, пожалуйста, фотографии, узнает Лора кого-нибудь? Не узнает, какая жалость… Так что же, инспектор Ладушкин разговаривал с Хогефельд? Кто такая Хогефельд? А вот, пожалуйста, фотография. Понятия не имеете, разговаривал ли с нею инспектор? А, вы точно знаете, что не разговаривал. Почему?
– Блин, ну я же только что сказала, что не успел этот инспектор войти в сарай, как сразу же получил в нос! Ну что тут не понятно?! – Лора раскраснелась от возмущения.
Федералы сознались, что им ну совершенно непонятно, откуда в сарае взялся труп Анны Хогефельд, которая, по рассказу мальчика, бегала за ними до последней минуты.
– Вы сказали – труп? – поинтересовалась бабушка. – Попробуйте вот эти пирожные, семейный рецепт.
Федералы попробовали по пирожному. Потом еще по одному, потом еще. С полными ртами, они объяснили бабушке, что, по заключению патологоанатома, гражданка Германии Хогефельд, проживающая в России по поддельному паспорту на имя Вероники Кукушкиной, была мертва до того, как обгорела. Это все, что смог сказать патологоанатом. Поскольку при пожаре на тело Хогефельд упала балка перекрытия, можно было бы считать это несчастным случаем, но в силу сложившихся обстоятельств…
– Почему вы спрашиваете об этой несчастной мертвой женщине у детей? – поинтересовалась бабушка, заменив опустевшее блюдо другим, заполненным, и поправляя ложкой сползшую половинку иссиня-черной блестящей маринованной сливы с белоснежной пены взбитого белка в песочной корзиночке.
– Так ведь свидетелей происшедшего больше нет! На инспектора Ладушкина заведено дело об убийстве. А он ничего не помнил до сегодняшнего дня. Сегодня вспомнил, но путается в показаниях. Он все время говорит о вас, Инга Викторовна, так что не обижайтесь, но мы должны отвезти вас к нему в больницу и в присутствии его начальства из управления внутренних дел снять показания, так сказать, при очной ставке.