— Последнюю барракуду я поймал в Красном море в разгар арабо-израильской войны. Тащить ее не пришлось — мы их глушили шашками.
Согласитесь, трудно представить себе такой разговор между двумя случайными встречными.
Интеллигент наживил червя. Русский рыбак поплевал бы на него на счастье, но новый европеец не стал. Он просто забросил удочку в море и выпрямился на складном брезентовом стульчике. Я остановил его жестом, когда он попытался было уступить его мне — сел рядом на нагретую солнцем бетонную плиту и спустил ноги над водой. Делая вид, что наслаждаюсь последними теплыми лучами сентябрьского солнца, я не спеша осмотрелся. Ближайшие рыбаки расположились метрах в пятидесяти слева и справа. Мы могли говорить.
— И какие у нас проблемы? — спросил связник. У него был живой, чуть насмешливый взгляд. По-русски он говорил свободно, но с характерным певучим, с запинаниями, местным акцентом.
— Спасибо, что считаете их общими. Срочных проблем три.
Я рассказал про серую «вольво», номер которой я, естественно, запомнил, а также про Мастерового и Бухгалтера. Возможно, это был самый короткий выход на людей, которые так настойчиво интересовались Анной. Этим соображением, как и другими подробностями, я, разумеется, делиться не стал.
— Вы хотите, чтобы я проследил за ними и выяснил, кто они? — педантично резюмировал Интеллигент.
— Сделайте, как сочтете нужным. Лишь бы в итоге я знал, на кого они работают и чего хотят от меня.
Наш человек в Таллине задрал брови вверх, как бы говоря: «Такая вот простенькая, совсем ерундовая задачка».
— Что еще?
— У вас есть связи в полиции?
Я же именно такого человека просил у Бородавочника.
— Смотря для чего, — осторожно уточнил связной.
Я рассказал ему про машину со следами дробовых зарядов и про подстреленных молодцов, которым было бы надежнее обратиться в больницу. Что это была за перестрелка, почему и что за машина, я тоже уточнять не стал.
— Я хотел бы знать, нашли ли машину, обнаружили ли в салоне какие-либо улики и ищут ли вообще этих парней.
Это все я перечислил, чтобы Интеллигенту не пришлось резюмировать.
— Их ищут, — спокойно заверил меня тот, похоже, обидевшись за свою страну. Тогда почему он работает на чужую?
Я не стал мысленно развивать эту тему. Сообщение из Конторы, полученное мной по электронной почте, было подписано Э., то есть Эсквайром. А тот не стал бы подсовывать мне гнилой товар.
— И третья проблема? — напомнил Интеллигент.
— Мне нужна полная история одной дачи в Вызу. Знаете такое место?
— Конечно. Перестрелка тоже была в Вызу?
Соображает. Я кивнул.
— Мне нужно все: кто этот дом построил и когда, кто были его последующие хозяева, сколько он может стоить сейчас. Адрес запишете?
— Скажите, я запомню.
Со спокойными и уверенными в себе людьми не всегда уютно, когда вы сталкиваетесь с ними впервые. Разумеется, они могут воспринимать ваши просьбы с полной невозмутимостью, потому что знают, как действовать, и особых трудностей не усматривают. Но вполне вероятно, что все это для них слишком сложно. Они вас выслушают спокойно, а при следующей встрече так же спокойно заявят, что сделать ничего не удалось.
— Скажите мне… Как вас называть?
— Как хотите, — связник пожал плечами. — Юлий устроит? Или Август?
— Сентябрь был бы более актуальным, — поддержал его шутку я. — Хорошо, Август, вы можете сказать, какие у меня шансы получить ответы на свои вопросы и как быстро?
— По поводу полицейского расследования — все, что есть в отчетах, через пару-тройку часов. О том, в каком направлении они работают — как повезет. История с домом займет день-два. С людьми, которые вас пасут, сложнее всего. Это может оказаться просто, если, например, речь идет о частных детективах. Или очень сложно, если, допустим, это контрразведка. Вам самому как кажется?
— Я бы сказал, это скорее частные сыщики. Или полицейские.
— Вооружены?
— У меня не было возможности проверить.
Август вздохнул:
— Ну ладно. Ими придется заняться самому.
— И еще одна просьба: нельзя ли про дом разузнать поскорее.
Я залез в карман ветровки и вытащил оттуда пухлый конверт.
По лицу моего связного пробежала легкая тень.
— В Эстонии это не работает так, как в России.
Нет, он явно гордился своей страной. Но руку за конвертом протянул.
— Сколько здесь?
— Две тысячи евро. Скажете, если нужно будет еще.
— Может, больше и не понадобится, — сказал Август, засовывая конверт в карман.
— Мы можем встретиться сегодня вечером?
Интеллигент протянул мне пост-ит — желтый листочек для заметок с клейким краем, не знаю, есть ли для него русское слово.
— Позвоните мне по этому номеру из автомата, и я вам туда же перезвоню самое позднее минут через пять. Если будет что-то существенное, встретимся. Если мало информации, скажу по телефону. Лишний раз не звоните — только в случае необходимости и коротко.
Я хотел сунуть листок в карман, но Август придержал его.
— А, простите.
Я посмотрел на номер. Запоминать цифры очень просто: вы пишете их мысленно огненными буквами. Я кивнул, и связник аккуратно положил листочек себе в бумажник. Нигде не оставлять следов! Я сторонник такого педантизма.
— Дом, — повторил я. — Хорошо бы поскорее.
— Я услышал.
Нет, похоже, он так спокоен, потому что знает, что делает. В это, по крайней мере, мне хотелось верить. Вечером увидим.
Я посмотрел на часы. Анна ждала меня в отеле «Михкли» через сорок минут. Почему-то мне казалось, что этот разговор будет непростым. Я даже знал почему: соображения, рассмотренные мной при свете дня, показались мне столь же убедительными, что и при свете луны.
Она смотрела на меня строго, но не удивленно.
— Я должен повторить свой вопрос? — неумолимо произнес я. — Повторяю: «Что еще вы от меня скрываете?»
— Ничего я от вас не скрываю, несносный вы человек!
Анна покрутила головой, машинально открыла бардачок — мы сидели в моем арендованном «гольфе», — обнаружила там плоскую бутылочку «Джека Дэниэлса», предусмотрительно приобретенную мной вчера в дьюти-фри на пароме, и с деланной радостью повернулась ко мне:
— А почему вы меня не угощаете?
— Потому что вы не пьете виски, потому что дамы, тем более в зрелом возрасте, не пьют из горлышка в машине, и вообще наивно в вашем положении пытаться перевести разговор на другое.