— Вы где сейчас? Я приеду! — перешла в наступление Деби, не дождавшись ответа.
— Только этого мне не хватало! — строго отрезал я. — Из-за той ночи и твоего звонка наш брак и так на грани краха.
Деби издала не поддающийся транслитерации звук — то ли кряканье, то ли хрюканье — выражавший крайнее довольство.
— Ну, тогда сам подумай, как все организовать.
— Подумаю, подумаю! Но вряд ли это случится раньше, чем дня через два.
— А где?
— А ты где?
— Я в Бенаресе. Если ты хочешь поподробнее, я сейчас стою на набережной священной реки Ганг. За моей спиной на корточках писает прямо на тротуар какой-то йог, а по ступенькам спускается в воду мужчина в набедренной повязке. Он отгоняет руками обрывки газеты, какие-то пустые целлофановые пакеты, куски ткани и полуразложившийся труп собаки с обнаженными ребрами. Вот он зашел по грудь, покрутил в воде носовым платком, чтобы расчистить круг воды среди плавающего мусора, потом зачерпнул там какой-то пластмассовой плошкой и теперь льет воду себе на голову. Блаженство!
Я хотел быть строгим, но не выдержал и расхохотался.
— А в десяти метрах отсюда — Маникарника, — продолжала произошедшая в моей жизни приятная, хотя и настораживающая неожиданность. — Это пристань, на которой сжигают мертвецов. Вот сейчас горят три костра. И отсюда покойный прямиком попадает в рай. Ой! Струя от того йога подбирается ко мне. Сменим диспозицию! Нет, нет! — это уже не мне, голос стал громким и холодным. — Мне не нужны ваши хреновы открытки! И вода у меня есть!
— Знаешь, кого я тут повстречал? — не без умысла закинул удочку я. — Фиму! Помнишь такого?
— Ха! Успела бы позабыть, но он мне сегодня позвонил.
— И что он хотел?
В самом деле, надо ли, чтобы кто-то еще знал о его запутанной, но разрешенной с моей помощью проблеме?
— О-о! — Деби засмеялась смехом балованной барышни. — Он хотел встретиться. Не может смириться с тем, что наши отношения, которые обещали так много, не пришли по-настоящему к логическому завершению. Это только некоторые не ценят своего счастья! — поддела она меня.
— Некоторые ценят! — возразил я. — Но с течением жизни — ты в этом убедишься — она, жизнь, становится все сложнее и сложнее.
Я оглянулся, но Маши еще не было.
— Боюсь, что и сейчас мне пора заканчивать разговор.
Хотя почему? Кто мне объяснит? Зачем, вот зачем мне надо играть сейчас роль мужа Маши? А я ведь и в самом деле спешил распрощаться с Деби, пока моя напарница не вернулась.
— Ладно, даю тебе еще два дня спокойной жизни, — проявила великодушие Деби. — Не вздумай уехать из Агры!
— Из Агры?
Деби довольно засмеялась.
— Расслабься, я не ясновидящая! Мне Фима сказал, что ты в Агре.
Ну, так и к лучшему! Пусть она считает, что мы с Машей в Агре.
— Какой смысл мне скрываться? — подыграл я. — Раз ты все равно знаешь, где я.
— Ты помнишь, что у меня к тебе по-прежнему есть очень привлекательное деловое предложение, которое ты по рассеянности или на пьяную голову пропустил мимо ушей?
Вот опять! Только я уговорил себя, что хотя бы что-то делаю правильно! Да, я зашел в номер Деби, чтобы узнать, какое предложение она мне сделала посреди ора дискотеки. Да, а потом о нем уже не вспомнил!
— Если бы оно действительно было привлекательным, я бы его не пропустил мимо ушей, — возразил я. — Наверное, я просто больше думал о другом. И тут я ничего не упустил.
Меня опять как горячим паром обдало! У Деби удивительная кожа — нежная, бархатная, прохладная!
Деби опять издала какой-то звук, сейчас больше похожий на воркование голубя.
— Меня больше волнует другое предложение, — сказала она.
Я понял, какое.
— Я ничего не слышал, — отмахнулся я.
— А зря! Ну ладно, я тебя отпускаю. Помнишь, как я тебя поцеловала, когда ты начал собираться?
Я не помнил. Что, как-нибудь особенно?
— Конечно, помню! — прочувствованно соврал я.
— Вот и сейчас я тебя целую также!
— И я тебя тоже!
Я люблю играть разные роли. Сейчас я был томным, загорелым, холеным набриолиненным ловеласом в двухцветных туфлях и с розовым бутоном в петлице.
Деби рассмеялась.
— Врун несчастный! Значит, и этого ты не помнишь.
— Как это?
— Ты меня так не мог поцеловать!
Мне оставалось либо пролепетать, что она не так меня поняла, либо засмеяться вместе с нею. Набриолиненный ловелас предпочел с гордым достоинством признать себя лгуном. Я тоже засмеялся.
— Погоди, ты мне еще за все заплатишь! — пригрозила Деби, но за ее журчащим смехом я вдруг почувствовал, что она передо мной не защищена.
Нужно это мне?
— Все! — Я приглушил голос, как будто бы появилась Маша. — Я больше не могу говорить. Целую тебя!
Я нажал отбой и оглянулся. Маша, скрестив руки, смотрела на меня, прислонившись к перильцам, ограждающим крышу. Когда она успела подняться?
Даже если она не слышала моих слов, каким-то особым чутьем она поняла, что я разговаривал не со своей законной женой, а со случайным приключением. Контакт, который вдруг возник между нами на террасе гостиницы и продолжился сейчас, когда она без спросу отпила пива из моего стакана, был окончательно нарушен. Маша ела молча, односложно отзываясь на мои вопросы и кутая плечи в шаль. На террасе становилось холодно, и затягивать ужин мы не стали.
Интернет-кафе по дороге в наш гостевой дом уже закрывалось. Однако хозяин — молодой мужчина, которого скорее можно было бы представить себе в роли продавца бананов или в лучшем случае уличного парикмахера — с готовностью снова включил компьютер. Маша села напротив меня и раскрыла местный журнал — на плохой бумаге, но с цветными фотографиями. Я время от времени забывал, что она знала хинди.
Я влез на свой македонский адрес. Мне пришлось, с разрешения хозяина, установить на его компьютер программу, чтобы соединить ее с моим наладонником, но много времени это не заняло. Хозяин интернет-кафе читал газету за своим прилавком и не проявлял ни малейшего нетерпения. Раз так, я решил декриптовать файлы на месте, чтобы в случае сбоя попробовать загрузить их еще раз.
Мой маленький компьютер раскрыл первое сообщение. Контора, наконец, установила, что под словом «оч-ха», скорее всего, подразумевается небольшой город в Индии Орчха. Об этом теперь говорилось с уверенностью, без списка возможных вариантов. Спасибо, мы уже догадались и без вас.
Второе сообщение было интереснее. Как ни странно, отец Деби не служил ни в Моссаде, ни в Амане. Он вообще нигде не служил. По некоторым, не подтвержденным данным, Арон Бен-Цви был ведущим научным сотрудником ядерной программы Израиля и заведовал одной из лабораторий в Димоне. Это такое местечко в пустыне, где израильтяне сделали свою атомную бомбу. Его жена Ребекка была в разводе с ним и проживала в Иерусалиме. Вместе с ним на закрытой территории жила дочь Дебора, 1983 года рождения. Однако в настоящее время — тут данные Конторы несколько устарели — она проходила срочную службу в израильской армии.