— Мы покараулим машину. Только не задерживайтесь! — ответил я. Минут через десять проколотое колесо и запаска были приторочены к грузовику, Барат Сыркар втиснулся четвертым на сидение кабины и осторожно, чтобы не раздробить себе тазовую кость, захлопнул за собой дверь. Попыхивая, как паровоз, облачками сажи из направленной вверх выхлопной трубы, грузовик вырулил на асфальт и скоро скрылся.

Мы перепрыгнули через канавку и вступили в тень деревьев. Это были акации, тропическая разновидность — с очень мелкими листочками и длинными зелеными и желтыми бобами, свисающими отовсюду. Поваленных стволов не было, и мы сели прямо в невысокую траву. Проезжающие изредка машины притормаживали при виде стоящей на обочине Tata, потом замечали нас и поспешно прибавляли хода.

— Здесь есть змеи? — вдруг спросила Маша.

— Наверное, но ты для них — не пища! Просто смотри себе под ноги, когда пойдешь.

— Да нет, я просто так спросила.

Мы помолчали.

— Мне кажется, они и днем могут здесь хозяйничать, — подытожила Маша свои размышления.

— Хочешь, я попробую подсадить тебя в другую машину?

— С кем? Мы этих людей будем знать?

— Вряд ли.

— Вот и я думаю. Я лучше с тобой останусь.

— Как знаешь.

Из леса по земле прискакала стайка бурундуков, которых по всей Индии несметное множество. Задрав вверх хвостики, они деловито рылись в траве, запрыгивали на стволы акаций, поднимались по веткам.

Мы отвлеклись на них, и только краем уха я продолжал отслеживать ситуацию. Вот снова послышался гул приближающейся машины, вот она сбавила ход. Но вместо того, чтобы снова нажать на газ, машина затормозила.

Мы с Машей вскочили. С облегчением: к нашей Tata сзади подруливала полицейская машина.

Полицейских было двое — крепкие усатые мужчины лет сорока.

Мы объяснили им ситуацию.

— Хотите, мы довезем вас до города? — предложил старший из них.

— Не хотелось бы оставлять машину, — сказал я и добавил по-русски. — Маша, поезжай ты! С ними же не страшно!

Маша поколебалась секунду, но потом энергично помотала головой.

— Да нет, я с тобой!

— Спасибо, мы дождемся своего водителя! — Я пожал полицейским руки. — Здесь же не опасно?

— Днем нет! — последовал краткий ответ.

Полицейские козырнули, и машина умчалась.

Мы вернулись на свое место под деревцем. Я нашел кривой стволик, прислонился к нему головой и задремал. Пальцы мои заскользили по бархатной коже Деби, склонившейся надо мной. Ее пепельные волосы щекотали мне грудь.

Меня разбудило легкое прикосновение к моему плечу. Я открыл глаза, но это была не Маша. Передо мной стоял худой, но жилистый индиец в сиреневой драной майке и с большим, архаичной длины и формы ножом. Он поднес палец к губам, чтобы я не вздумал кричать, и, показывая головой в сторону чащи, негромко произнес:

— Пошли! Гоу! Гоу!

Я встал и повернулся к лесу. Маша уже стояла там, в окружении трех оборванцев. Взгляд у нее был испуганным.

Я обернулся на дорогу. Наша Tata по-прежнему стояла на домкрате, только в салоне у нее теперь хозяйничало еще двое разбойников.

Парень в сиреневой майке несильно толкнул меня в плечо:

— Гоу!

2

Тропинок в этом лесу не было, однако, деревья росли достаточно редко, и пробираться между ними было несложно. Я шел вслед за Машей и думал, какие у нас шансы, если мы дадим бой нашим похитителям.

Их было шестеро. Двое шли впереди, потом мы, и еще четверо шли за нами. Из этих четверых двое, видимо, были низшей касты, поскольку каждый из них нес по две сумки, а у остальных в руках не было ничего, кроме ножа и пистолета. Три сумки принадлежали Маше, Барат Сыркару и мне, а в четвертую, большую, в клеточку, из синтетического волокна разбойники закинули все, что удалось по-быстрому открутить в машине.

Силачами наши похитители не выглядели. Маша — ее ведь тоже чему-то учили — возможно, справилась бы с теми двумя, которые шли впереди. Используя фактор внезапности, я мог попытаться вырубить сразу тех двоих, которые шли порожняком, и потом заняться носильщиками. Меня смущало только одно: перед выступлением в поход один из разбойников показал мне этот свой пистолет. Он выглядел довольно допотопно, с тонким дулом, но, возможно, был во вполне рабочем состоянии. А пока я буду заниматься огнестрельным оружием, другие народные мстители вполне могли напасть на меня с холодным.

И потом у меня было секретное оружие. Мой американский мобильный и телефон Маши у нас сразу отобрали и даже выключили. Однако предположить, что у человека может быть два мобильных, нашим похитителям в голову не пришло. И плоский израильский телефончик, который выдал мне Кудинов, по-прежнему лежал у меня в кармане джинсов. Мою брезентовую сумку через плечо с карманным компьютером и флешкой они забрали, фотоаппарат забрали, бумажник забрали, часы забрали, американский мобильный забрали, а в карманы ко мне лазить не стати. Так что по сигналу второго мобильного нас могли локализовать. А если удастся с него позвонить, то у нас вообще был шанс позвать на помощь.

Вторая радость — Ромкин брелок с микрофильмом по-прежнему покоился в карманчике для зажигалки. Волнений я не избежал — разбойник, который отбират наши вещи, заметил цепочку и вытащил фигурку из карманчика.

— Шива, — по-русски, чтобы подбодрить Машу и самому отвести душу, сказал я ему. — Лучше не злите его, а то снесет всем вам башки. Сечешь? Шива!

К счастью, бронзовый брелок не представлял торговой или меновой ценности даже для такого оборванца.

— Шива! — улыбаясь, повторил разбойник и что-то добавил, вызывая радостный смех своих собратьев. Наверное, какую-нибудь любезность, типа: «Молись Шиве, чтобы он оставил тебе голову на плечах!»

Мы шли так около часа, все время поднимаясь в гору. Время от времени Маша оборачивалась ко мне. Странно! Я же наблюдал ее, когда в нас стреляли, и когда нас чуть не снес с дороги грузовик. Она ни разу не потеряла самообладания: не давала воли эмоциям, рассуждала здраво, взгляд ее оставался внимательным и цепким. Да и уехать из ставшей опасной страны она решительно отказалась. А сейчас в глазах своей напарницы я читал страх. В первый раз я попробовал сказать что-то вроде: «Все нормально!», но разбойник сзади тут же на меня прикрикнул. Так что потом я просто ободряюще кивал ей головой.

Мы прошли несколько наблюдательных постов. Наши похитители свистели, подражая какой-то птице, и из соседних зарослей в ответ раздавался такой же свист. Караульные выходили и с довольным, каким-то плотоядным блеском в глазах рассматривали добычу, то есть нас с Машей. Как если бы мы были предназначены им на ужин!

Наконец, мы дошли до нескольких хибар из фанеры, сооруженных под кронами акаций. Вряд ли они были видны сверху: все вокруг находилось под сплошным покровом листвы, и даже солнечный свет проникал сюда с трудом. Отовсюду стали вылезать люди, такие же оборванные и немытые. Глядя на нас, они начинали так же плотоядно улыбаться, только что не облизывались. Сколько я ни рылся в памяти, по-моему, каннибалов можно было еще найти только в Африке. Что обнадеживало.