Но время шло, и за ней никто не приходил. Слезы постепенно иссякли. Эмоциональное перенапряжение опустошило Шантель. Она была уже готова на все, лишь бы появилась хоть какая-то определенность, лишь бы избавиться от измучившего ее страха перед неизвестностью.
Когда Хаким наконец пришел, был уже почти вечер.
Он нес поднос с едой и какую-то одежду, перекинутую через руку.
Но при взгляде на пищу Шантель почувствовала спазмы в желудке и поняла, что ее вот-вот стошнит.
— Убери это, — едва выговорила она.
— Вы не покинете корабль до позднего вечера, пока город не успокоится, лалла. И до этого вам лучше поесть.
— Я бы не хотела произносить вслух, что ты должен сделать с этой едой, Хаким!
Он улыбнулся в ответ на ее неприветливый тон, но улыбка получилась грустной. Припухшие глаза девушки рассказали ему о ее переживаниях. Вообще-то пленников не следует жалеть. Они товар, и больше ничего. Эта была просто подороже, чем другие. И все-таки Хакиму было жалко Шантель. Его трогало явное противоречие между непокорностью и гордостью, читавшихся во взгляде девушки, и ощущаемой ею беззащитностью, которую предательски выдавала дрожь губ.
Хаким, к своему несчастью, успел немного влюбиться в нее, хотя сам еще и не понимал этого. Он ощущал только, что при встречах с ней испытывает какое-то странное чувство, с которым не в состоянии справиться. Впрочем, сделать для нее что-то он тоже не мог. Даже сопровождать ее в город будут другие, и как, только она сойдет с корабля, он больше никогда не увидит эту пленницу.
Хаким понимал: главное, что сейчас нужно ей, — это смелость. Только преодолев страх, девушка может избежать неприятностей из-за своего слишком острого языка, которого ей, если говорить честно, и следовало опасаться больше всего в ее нынешнем положении. Мусульмане уважают смелость, но не переносят оскорблений, ценят силу духа, но не терпят, когда их унижают. К тому же Хамид Шариф, к которому она попадет сегодня вечером, был не из тех, кто славится терпимостью и пониманием.
— Разве не вы говорили мне, что являетесь женщиной благородного происхождения? — спросил Хаким, переставляя поднос на небольшой табурет, стоящий за почти таким же невысоким столом. — Наследница титула? Дочь знатного англичанина?
— Браво! — воскликнула Шантель с явной издевкой. — Ты можешь гордиться своей памятью.
— А вот о вашем злом язычке я бы этого не сказал, лалла. — Девушка в ответ сердито фыркнула, но он продолжал говорить совершенно спокойно:
— Если бы вы не сказали мне о своем происхождении, я бы мог принять вас за крестьянку. Крестьяне могут рассчитывать только на собственные руки, чтобы защитить себя. Благородный человек мудрее. Он знает, как можно прекратить борьбу, не унизив ни себя, ни противника.
— Лучше не говори мне об этом. Ведь ты даже не представляешь, что я сейчас чувствую!
— Я и не могу знать об этом, — согласился он. — Я только могу напомнить, что вы ценны, а значит, к вам будут относиться хорошо и внимательно. Когда раб теряет ценность для своего господина, его бьют, продают или убивают. Но к вам это совершенно не относится. Ведь Ваша ценность не в сильной спине или владении каким-то ремеслом, а в вашей красоте. Поэтому плохое обращение с вами не имеет смысла. Большинство наказаний просто не могут быть применены к вам, поскольку сразу снизят вашу ценность.
— Зачем ты мне это говоришь? — возмущенно спросила девушка.
— Затем, чтобы вы не совершили ошибку, представив себя не той, кто вы есть на самом деле, и тем самым снизив свою ценность. Вы — леди, женщина, обладающая достоинством и умом, и это ваше право ожидать, что с вами будут обращаться соответствующим образом. А выйдет ли по-вашему, зависит и от вашего поведения. Чувство страха естественно в вашем нынешнем состоянии, но проявлять ли его — это вопрос-. Намерены ли вы и впредь защищаться с помощью бесполезных насмешек и оскорблений или будете вести себя в соответствии со своим происхождением и прежним положением?
— Я еще не думала…
— Так думай, женщина! — выпалил он. — Какой ты предстанешь перед ними, таким будет и их отношение к тебе. Все знают, что деревенская девушка, какой бы хорошенькой она ни была, выросла в трудностях, а значит, слишком церемониться с ней не обязательно. Зачем же вам самой загонять себя в такое положение, если от этого не будет никакой пользы?
— Но, почему я должна что-то предпринимать? Я же на самом деле та, за кого себя выдаю.
— Любая может сказать, что она леди, но докажет правоту ее утверждения только то, как она будет себя держать. Я знаю, что когда вы пытались унизить меня, вы делали это вовсе не для того, чтобы причинить мне боль. Таким образом вы просто хотели скрыть свой страх. Но я пробыл с вами довольно долго, прежде чем понял это. У Хамида Шарифа не будет времени, чтобы сделать такое же заключение. Теперь вы понимаете, лалла?
Смягчившись, Шантель кивнула и даже слегка улыбнулась Хакиму, как бы благодаря его за это предупреждение, хотя и считала, что оно ей ничем не поможет. Девушка уже начинала привыкать к маленькому турку. В его обществе она чувствовала себя не так тревожно, зная, что он по крайней мере не хочет причинить ей зла. С новым незнакомым человеком столь разговорчива она, однако, не будет. А может, и будет? В моменты, когда ее охватывала паника, Шантель не отличалась ни холодностью рассудка, ни продуманностью действий. Она достаточно убедилась в этом во время своих злоключений. Конечно, смелость ей бы не помешала, только откуда ей неожиданно появиться в нужный момент?
— Как же я могу не бояться, Хаким? — спросила она почти шепотом.
Он мог бы сказать ей с полной уверенностью, что тот, кто купит ее, сам будет так стараться угодить ей, что ей достаточно лишь пойти ему навстречу. Но Хаким знал девушку уже достаточно хорошо, чтобы понимать, что этот совет надо оставить на самый крайний случай, ведь необходимость угождать будущему хозяину таким образом и страшила ее больше всего. Ему оставалось только надеяться, что в нужный момент Шантель поступит так, как следует. Но что все-таки может он сказать ей сейчас, кроме того, что уже было сказано раньше?
— Никто и не думает, лалла, что вы можете совсем не испытывать страха. Но разве понимание того, что вы слишком ценны, чтобы причинять вам физическую боль, не может придать вам большей уверенности? Вы уже ко многому готовы и знаете, чего ожидать. Вы немного понимаете язык, а со временем будете знать его совсем хорошо. Очень немногие пленники могут сказать о себе то же самое. Наши капитаны обычно не думают о том, чтобы подготовить пленников к их будущей жизни, они даже не заботятся о том, чтобы будущих рабов доставляли в том же состоянии, в котором они были захвачены. Раис Мехмед просто посчитал, что будет более полезным изменить наши обычные порядки, чтобы вы поменьше плакали и сопротивлялись, когда вас передадут Хамиду Шарифу. Хамид Шариф будет доволен, а это весьма полезно для нашего капитана. Да и для вас, лалла, поверьте. Вам не надо бояться того, что вы прибыли в Барику. Все будет хорошо.