— Теперь ты понимаешь, почему о твоем появлении так много говорят? — продолжала между тем Джамиля, перебирая свои темно-каштановые локоны и щекоча ими свои щеки и губы. — Как только он купил тебя, всем захотелось узнать, что это означает: дей не смог устоять перед твоей красотой или он решил изменить нынешние правила, и за тобой последуют другие? Естественно, много разговоров вызвало твое быстрое возвышение. Все хотят стать фаворитками.
Шантель все эти разговоры и сплетни совершенно не интересовали. К тому же рассуждения Джамили могли привести ее и к другим вопросам, которых ей хотелось избежать.
— Ты переживаешь о доме, Джамиля? — спросила она, чтобы сменить тему разговора.
— О да! Мне казалось, что я вообще не смогу привыкнуть к такой ленивой, монотонной жизни. Дома я постоянно была занята, все время крутилась с разными делами, весь день был заполнен до отказа. А здесь мне было совершенно нечего делать. Казалось, что еще немного — и я сойду с ума от скуки. Но, конечно, так было только потому, что дей слишком долго сердился. Когда он обратил на меня внимание, все изменилось, — Джамиля подвинулась поближе к Шантель и понизила голос. — Знаешь, я же стала икбаль совсем недавно, только в прошлом месяце. И теперь моя жизнь наполнена ожиданием новой встречи с ним. Когда она произойдет, неизвестно, но я уверена, что скоро. Ведь дей обязательно не реже одного раза в неделю проводит время с каждой из фавориток. Ожидание так волнует. А в день, когда он призывает, я прямо вся дрожу. Это так здорово. Все вокруг завидуют. Да ты и сама теперь знаешь. Он же такой великолепный любовник, правда?
Да, это так. Но согласиться с этим, а тем более спорить с женщиной, которая сама еще раньше испытала магию любви Джамиля, было бы глупо. Но Шантель почему-то смущал этот разговор. Она испытывала какую-то неловкость, вспоминая заверения Джамиля о том, что лишь с ней одной он был близок в последние дни.
Джамиля, впрочем, и не ожидала ответа, продолжая беззаботно болтать:
— Бедная Шила. Можешь себе представить, она даже не знает, что и думать. Она ведь так любит его.
— А ты? — не удержалась от вопроса Шантель.
— Честно говоря, я и сама точно не знаю, — пожала плечами собеседница. — Каждый раз когда я с ним, мне кажется, что люблю. Я так обрадовалась, когда впервые увидела его и убедилась, что мой хозяин не жирный старик и не урод. Уже тогда я поняла, что буду с нетерпением ждать момента, когда он обратит на меня внимание. Джамиль так красив. Честно говоря, я не могу припомнить ни одного мужчину из тех, что я встречала в Англии, которого бы можно было сравнить с ним. Но… — Джамиля на мгновение прервалась и посмотрела по сторонам, как бы желая убедиться, что их никто не подслушивает. Затем наклонилась к самому уху Шантель и зашептала:
— Если бы меня выкупили прямо завтра, я покинула бы и этот дворец, и Джамиля без сожаления. Дей чудесный и добрый человек, прекрасный мужчина, и я счастлива, что именно к нему я попала. Но все-таки я бы предпочла другого, которого могла бы назвать только моим, который был бы со мной всегда, когда я этого хочу. Я понимаю, что это выглядит эгоистично.
— Нет, не говори так, — поспешила успокоить ее Шантель. — Это не эгоизм. Нас так воспитали.
— Значит, и тебе тоже не нравится, что приходится делить внимание Джамиля с другими?
Прямой ответ мог бы нарушить завязывающиеся отношения, поэтому Шантель предпочла более общие рассуждения:
— Всю нашу жизнь нам внушали, что мы обязательно выйдем замуж за того, кого полюбим. Для тебя, так же как и для меня, естественно желание быть для него единственной и любимой.
— Совершенно верно, — просияла Джамиля. — На самом деле и все другие хотят того же. Просто они так долго прожили здесь, что привыкли к этим обычаям и смирились с ними. Наверное, когда пройдет много лет, и мы привыкнем. Но, честно говоря, это стыдно. — Видимо, мысли ее приняли при этом несколько другое направление. Она игриво повела глазами и хихикая продолжила:
— Зато после того, чему я здесь научилась, сомневаюсь, что у мужа могут появиться основания быть недовольным мной и искать любовниц на стороне.
Шантель непроизвольно хмыкнула.
— Да уж, изменять ему вряд ли захочется.
— А если и захочется, я бы не стала за ним следить, — грустно произнесла Джамиля, со вздохом опуская голову на скрещенные руки. — Шила счастливая. Дей любит ее по-настоящему. Нам достается только его физическая близость, сердце его принадлежит только ей. — Она еще раз вздохнула. — Но что-то изменилось на прошлой неделе. Мы все заметили это во время той вечеринки у Науры. Впервые в присутствии первой кадин он относился ко всем нам совершенно одинаково. Шила была буквально убита.
Брови Шантель удивленно приподнялись. С момента того злополучного пира, в подготовке которого и ей пришлось участвовать, она уже несколько раз разговаривала с Шилой, но признаков расстройства та никак не проявила.
Джамиля лежала с закрытыми глазами и не видела реакцию, вызванную ее новостью. Она продолжала рассуждать:
— Не удивлюсь, если выяснится, что к этому приложила руку Наура. Она сама ненавидит Шилу за то, что та, а не она стала первой женой, и никогда не упускает случая досадить ей. Я должна предупредить тебя, если этого никто не сделал до меня, что с Наурой надо держать ухо востро. Тут почти все уверены, что именно она хотела отравить сына Шилы, когда родила своего. Но доказательств не нашли.
— Ты это серьезно, Джамиля?
— Ммм, — захлопала глазами женщина. — О! Я не хотела испугать тебя, извини. Тебе не стоит очень тревожиться, по крайней мере пока. Наура бережет свои козни для тех, кто рожает дею детей. Я просто имела в виду, что не следует принимать близко к сердцу то, что она говорит.
— Спасибо, я учту твое предупреждение. Впрочем, и мне уже довелось испытать на себе злобный характер Науры. Более мстительной женщины, кажется, я еще не встречала.
— Да, в этом вся Наура, — ухмыльнулась Джамиля. — Но тебе надо научиться просто не обращать внимания на ее штучки, как поступаем все мы.
— Я постараюсь. Но с Наурой все более-менее ясно. А вот Шила? Почему она так добра ко мне? Ведь именно она прежде всего должна бы меня возненавидеть.
— О нет! Не смей даже думать так. Шила не способна ненавидеть кого-либо, даже Науру. Она — сама доброта!
Ответ почему-то не успокоил Шантель, скорее наоборот.
— Наверное, так оно и есть, коль ты убеждена в этом, — произнесла она, не сумев скрыть своего состояния.
— О дорогая! Я чем-то огорчила тебя, да? Прости, ради Бога. Я совершенно не хотела…
— Все в порядке, Джамиля.
— В самом деле? Ты действительно не обижаешься на меня?
— Ни в малейшей степени.
— Слава Богу! Честно говоря, мне очень хочется, чтобы мы стали подругами. А что касается Шилы, ты не должна чувствовать себя виноватой в чем-то перед ней. Уверяю тебя, ей от этого самой будет неловко. Ведь ты же совсем не то, что у нас называют «женщина на стороне», — усмехнулась Джамиля. — Иначе под это понятие рано или поздно попали бы все здешние женщины.