— А где живет убийца? — поинтересовался Масуд.
— Недалеко, в Исфагани. Клинок нужен нам не более как на две недели. За это время свершится то, о чем будут знать лишь аллах да мы трое…
— Всего на две недели?
— Не больше.
— Это облегчает дело, — будто про себя заметил Масуд.
— Возможно, и за неделю управимся, — подхватил Ахун. — Как только свершится праведная месть, мы водворим клинок через тебя на прежнее место.
— Понимаю… Но вы твердо уверены, что клинок у Керлинга?
— Я держал его в руках! — воскликнул Ахун. — Видел его так, как вот тебя сейчас!
— Где же он прячет его? Может быть, увез на дачу?
— Там его нет, — мрачно отрезал Наруз Ахмед.
— Непонятно, — пожал плечами полотер. — Все старое оружие развешано, я его знаю наперечет. А вашего клинка не видел…
— Придется осмотреть все, — решительно заявил Наруз.
— Понимаю, придется обыскать шкафы, — согласился Масуд.
Договорились так: в субботу, через три дня, Масуд будет натирать полы в доме Керлинга и задержится дольше обычного. Когда стемнеет, Наруз Ахмед подойдет к дому и у окна, которое Масуд специально откроет, свистнет. Масуд подаст ему клинок и оставит окно открытым. Надо сделать так, чтобы подумали, будто в дом проникли воры через окно.
Когда обо всем договорились, Ахун предложил полотеру немного денег вперед. Тот решительно отказался:
— Не надо, Ахун-ата. Вы поверили мне, я должен верить вам. Рассчитаемся потом.
…В пятницу днем почтальон принес Нарузу Ахмеду письмо, первое за много лет. Наруз не мог даже сообразить, от кого оно. Быстро надорвав край конверта, он вынул листок, развернул его и прочел:
"Уважаемый! Придите за своими документами в то место, где вы их оставили. Жду вас в субботу, ровно в восемь вечера".
— Проклятие! Керлинг! — воскликнул Наруз Ахмед. — И главное — в субботу! Вспомнил же! Не пойти? Неудобно. Черт знает что! А может быть, это и к лучшему? Значит, в субботу Керлинг останется на ночь на даче, и Масуд может действовать смелее. Но мне надо до темноты вернуться в город. Можно успеть… Скажу — тороплюсь. Что-нибудь придумаю. Придется только взять арашкечи туда и обратно, чтобы не опоздать. Ради такого дела можно и поизрасходоваться!
В субботу в начале восьмого Керлинг сел в автомобиль и покинул Тегеран.
План действий Керлинг наметил раньше, но сейчас, сидя за рулем, он в который раз уже мысленно отшлифовывал его начисто и уточнял кое-какие изменения на случай непредвиденных происшествий.
На полпути к загородному дому он обогнал извозчика и увидел сидящего в экипаже Наруза Ахмеда.
Керлинг съехал на обочину и затормозил. Когда экипаж подъехал, Керлинг поднял руку и спросил Наруза Ахмеда:
— Вы куда, любезный?
— К вам.
— Прошу в автомобиль.
Наруз Ахмед смешался. Как быть? Отказаться — неудобно, а отпустить арашкечи — значит опоздать в город к наступлению темноты. Наверно, придется попросить арашкечи следовать за ними. Да, да… Только так.
— Я очень тороплюсь, — пробормотал он виноватым голосом.
— Тем более!
— Я хотел и обратно на арашкечи…
— А чем хуже моя машина? — улыбнулся Керлинг. — Я могу вас подвезти в город.
Наруз Ахмед пожал плечами, расплатился с арашкечи и отпустил его.
До дачи оба они молчали, Керлинг набрасывал в уме план предстоящего разговора, а Наруз Ахмед думал о том, как бы ему не опоздать к условленному времени в город…
В кабинете хозяин усадил гостя на знакомую ему тахту и проговорил, глядя на Наруза Ахмеда в упор своими желтовато-серыми глазами:
— Вы оказались человеком слишком настойчивым.
— Что? — непонимающе переспросил гость.
Керлинг повторил:
— Да, да… очень настойчивым. Ну что ж… Это неплохо. Твердый характер.
В комнате появился Гуссейн.
— Ужин накрывать, господин?
— Накрывай. На двоих.
Гуссейн вышел.
— Я получил ваше письмо… — робко заметил Наруз Ахмед. — Вы пишете, что я могу взять свои документы…
— Совершенно верно. Вот они! — Керлинг вынул из кармана документы и подал их гостю.
Тот поспешно встал, спрятал их и сказал:
— Большое спасибо, господин. Мне можно идти?
— Как хотите. А впрочем, куда вы торопитесь? Это не секрет?
— Нет, почему же… — изобразив на лице смущенную улыбку, ответил Наруз Ахмед. — Ну, как вам сказать… Тут скрывать нечего. Меня в городе ждет женщина. Я ведь холостяк… Для души…
— Вполне понимаю вас, — серьезно ответил Керлинг и встал. Пройдя к стенному шкафчику, он открыл его, вынул оттуда бутылку вина и два бокала. Но как сказал великий Омар Хайям:
Хмельная чаша нам хотя запрещена,
Не обходись и дня без женщин и вина;
На землю выливай из полной чаши каплю,
А после этого — все осушай до дна!…
Наруз Ахмед был далек от поэзии и пробормотал в ответ что-то нечленораздельное.
Подав бокал гостю, Керлинг наполнил его вином, затем налил в свой и сказал:
— Выпьем за женщину, которая вас ждет.
Ошарашенный, ничего не понимающий Наруз Ахмед покорно выпил вино.
Керлинг сощурил глаза и спросил:
— Как? Хорошо?
— М-м-м…
— Вы правы, чудесный напиток… Присядьте на минутку. Стоять неудобно. Я вас долго не задержу, — и Керлинг отнес вино и бокалы обратно в шкафчик.
"Значит, он останется здесь ночевать, — подумал Наруз Ахмед. — Иначе бы он не заказал ужина. Это мне на руку".
— Вы, как мне кажется, — начал Керлинг, покачиваясь на каблуках, назначили свидание избраннице своего сердца на улице Лалезар?
Наруз Ахмед смотрел на него не мигая.
— Вы, по-моему, — продолжал в том же духе Керлинг, — должны, как только стемнеет, подойти к одному дому на улице Лалезар и посвистать у открытого окна. Так?
Наруз Ахмед молчал. Он смотрел на Керлинга, как мышь на удава. Из головы улетучились все мысли, будто она начисто лишилась возможности рассуждать и понимать.
Керлинг расхохотался.
— Довольно ломать комедию! Ваше упрямство можно использовать умнее. Вы ведете дурацкую игру: бросаете крупную ставку — собственную голову, а в банке медного гроша нет. Поняли? Я все знаю. Масуд продал мне ваш разговор. Но предупреждаю: если с Масудом что-нибудь случится, а впрочем… Не стоит. Вы сами поймете, что вся ваша затея не стоит бараньего хвоста. Вы поверили на слово этому выжившему из ума старику Иргашеву? Напрасно. Он солгал вам. Я не показывал ему клинка… По той простой причине, что его у меня нет. Давно нет. Я показывал Иргашеву фотоснимок, сделанный мною три года назад. А клинок, если уж вы хотите знать, находится на вашей родине.