— А! — раздался из темноты голос Уилшира. Он что, весь вечер ее тут поджидал? — Работали допоздна?
Черт бы его побрал, сидит тут на садовой скамейке с неизменными бутылкой и стаканом, две пачки сигарет на столе — надолго запасся.
— Ходила в город с коллегой.
— Куда именно?
— В «Негрешку», — ответила она и прибавила: — Я устала.
— Похоже, «Шелл» неплохо платит, — съехидничал Уилшир и выразительно похлопал рукой по скамье. — Присаживайтесь.
— День был долгий.
— Выпьем? — мягко настаивал он.
— Я бы предпочла поспать.
— По глоточку. Составьте старику компанию в долгую жаркую ночь.
Она уронила туфли на пол, присела на шезлонг, непроизвольно зевнула.
— Самая простая выпивка, с вашего разрешения, — продолжал Уилшир. — Все приходится делать самому. У слуг нынче выходной.
— У всех сразу?
— Люблю иногда побыть один, — пояснил хозяин. — Вы и понятия не имеете, как это тяжело — все время держаться на людях. Негде укрыться. Негде… побыть самим собой. Так что иногда, время от времени, мы слуг отпускаем. У них у всех тут семьи, родственники. А мы наслаждаемся тишиной и покоем. Да и польза есть: хоть не забываешь, как сандвич делается.
Он смешал для нее бренди с содовой, хотя Анна вовсе не хотела пить. Прикурил сигарету себе и ей, уселся на скамью, вытянув руку вдоль спинки.
— Говорят, погода вот-вот переломится, — завел он светский разговор.
— Над Лиссабоном висит туман.
— Да, это что-то предвещает, забыл только что.
Его палец коснулся плеча девушки. Анна покосилась на его палец, сжала челюсти и передернула плечами, одновременно скрестив ноги, и решительно поглядела хозяину в глаза, чтобы он понял: подобные вторжения на ее территорию недопустимы. Что-то он уловил, однако на ее холодный и пристальный взгляд ответил отсутствующим, как будто непонимающим взором. Анне казалось, отныне она обрела уверенность в себе и сумеет указать Уилширу его место, но теперь уверенность растаяла, сменившись паникой. В любой момент она могла потерять все: не только жизнь, жизнью она готова была пожертвовать, но то, что едва успело начаться. Перестать существовать, превратиться в ничто — сейчас, когда в ее жизнь ворвалось нечто новое, когда ее жизнь, по сути, лишь началась, — было бы слишком страшно. Анна поспешно отвернулась.
— Почему я оказалась здесь? — задала она вопрос, отхлебнув большой глоток бренди (чтобы довести такой разговор до конца, понадобится не меньше бутылки, подумалось ей). — Почему вы пригласили меня к себе в дом?
— Чтобы вы шпионили за мной, — совершенно спокойно заявил он.
Дыхание участилось, она почувствовала, что от лица отхлынула кровь, губы оледенели. Анна попыталась согреть губы сигаретой, затянулась, выгадывая время, пытаясь сообразить. Уж это она из краткого курса шпионажа знала: подобными обвинениями просто так не бросаются.
— Шпионить? — переспросила она. Стоит ли отрицать?
— Кардью — дилетант. Остальные считают себя профессионалами. Роуз, Сазерленд, все прочие, кого подсылают ко мне. Думаете, я бы сумел на протяжении всей войны снабжать Германию алмазами, если бы не знал, кто есть кто в Сикрет интеллидженс сервис, если б не выучил наизусть все их дурацкие трюки? Дилетанты, все сплошь дилетанты! Актеры-любители и те справились бы лучше.
Все замерло, даже струйка дыма от сигареты. Мозг Анны поспешно просеивал выводы из этого заявления, чуть не лопаясь от перегрузки. Значит, все, что она сумела подслушать в этом доме, было умышленно скормлено ей. Дезинформация. Ни одного случайного слова. Лазард. Алмазы. Нью-Йорк. Если так, неизвестных факторов больше не остается, уравнение решено. Лазард — американская разведка — «Озалид». Лазард давно знаком с Хэлом Каплзом. Каплз, еще когда работал на «Озалид», что-то узнал, раздобыл, и теперь пытается обменять на алмазы, доставленные Уилширом.
— Хэл Каплз, — вслух произнесла она ответ.
— Браво! — Он похлопал слегка, снисходительно. Большего актеры-любители не достойны.
— Что же он может продать — на такую сумму?
— Секреты атомного оружия, — пробормотал Уилшир. — Самое ядрышко атома. О деталях не спрашивать.
— И вы позволите Лазарду продать это немцам?
— Вас только ваша игра интересует. Что на другом поле делается, вам безразлично.
— На каком еще поле?
— Все, что делают немцы, лично меня касается лишь в той мере, в какой это способствует освобождению Ирландии, — заявил Уилшир. — Пусть хоть с лица земли Лондон сотрут, главное — выгнать псов с нашего севера.
Нужно поддержать разговор. Оттянуть развязку. Нужно как-то сбить Уилшира с толку, застать врасплох… Но как обойтись без Уоллиса, без помощи извне?
Почему я? Почему я? — эта мысль билась в ее мозгу, но ответа не было.
Уилшир придвинулся и теперь уже всей лапищей обхватил ее за плечи. Теплая, сухая ладонь гладила ее ключицу, но это прикосновение казалось не любовным, а отеческим, стариковским даже. Джуди Лаверн, подумала Анна. Больше ничего не остается. Джуди Лаверн, единственное уязвимое место Уилшира.
Попытаться разыграть эту карту, пустить в ход свою теорию? Гибель Джуди ужасом преследовала Анну, однако ведь и Уилшира тоже. В его груди торчит кинжал, надо попробовать повернуть его, увидим, что произойдет, когда лезвие наткнется а кость.
— Одному человеку все-таки удалось подобраться к вам, — напомнила она.
— Никому. Все они придурки.
— А Джуди Лаверн? Разве о ней вы забыли? Профессионал чистой воды. Давно ли вы поняли?..
— Понял что? — Он уже заглотал крючок.
— Поняли, что Лазард сказал вам неправду.
— Лазард? — С каждой секундой Уилшир увязал все глубже.
— Он же хотел уверить вас, будто Джуди встречается с другими мужчинами? — Прочитанные страницы дневника подсказывали ей реплику за репликой. — Но ведь он-то знал, что Джуди — не шпионка. Зачем же он так поступил с ней и с вами? Как вы думаете? Или уже не думаете — знаете?
Она прямо-таки чувствовала, как шуршат в темноте его усталые, малоподвижные мысли. Мужские пальцы крепче сжали ее руку, впиваясь в плоть.
— Вам бы и в голову не пришло, что Бичем Лазард — шекспировский персонаж.
— При чем тут Шекспир?
— «Отелло», — напомнила Анна. — С виду-то он не слишком культурный человек, верно? Скорее всего, он даже не читал Шекспира, а сам, инстинктивно понял, что такое ревность, как она позволяет манипулировать человеком. Если б он проделал то же самое в обратном порядке, если б сначала обвинил ее в шпионаже, он бы не приобрел такую власть над вами, не мог бы контролировать ваши поступки. А ведь именно это Лазарду и требуется, если я правильно понимаю. Контроль. Власть. Кто же из вас додумался до очередного хода — пригласить в этот дом меня?