— В этом городе? А здесь есть достойные настоящего бильярда столы?
— Есть! Клуб называется “Лафа”, я хочу, чтобы ты пригласил своих друзей в этот клуб поиграть с тобой по-крупному.
— Каких друзей? Послушай, сейчас не до игры, правда…
— Помолчи и сделай все, что я скажу. Ты пригласишь свою троицу, тех самых, которые имеют дурную привычку закидывать тебя после проигрыша в мусорный бак. Ты их так пригласишь, чтобы они не смогли отказаться. Придумывай что хочешь, но вы четверо должны завтра ночью играть в бильярд в клубе “Лафа”, и к четырем тридцати утра ты должен проиграть. Запомни, к четырем тридцати. Клуб закрывается в пять.
— К четырем тридцати. Это все?
— Все.
— Не хочешь объяснить, зачем нужна эта игра?
— Ни в коем случае! Ты не должен ничего знать, никто не должен ничего знать, все должно происходить совершенно естественным образом.
— Но если я проиграю, меня могут забросить в помойку!
— Повторяю — все должно быть естественно.
В помойку так в помойку! Кстати, мусорные баки стоят через два дома от входа в клуб. Налево. Запомнил?
— Что?
— Где стоят мусорные баки, в которые тебя можно закинуть! Через два дома налево от входа в клуб!
— А что дальше?
— Ничего. Полежишь минут сорок. Лежи тихо, звуков не издавай, внимания не привлекай. Дальше от тебя ничего не зависит. Как получится, так и получится.
— Ладно, — вздыхает с той стороны Артур, и я слышу, как от движения его тела шевелится старая доска под моей спиной. — Эта куртка мне не нравится. Чья она?
— Колина. И вязаная шапочка тоже его.
— Я так и думал. Почему Лена подарила ему такие же часы?
— Часы были частью ее грандиозного плана по перемене жизни. Ладно. Не будем о грустном. Я осмотрела окрестности, машин секретных агентов не увидела, по крайней мере, если они и оставили одну, то хорошо ее замаскировали. Скорее всего, поехали искать тебя в Москву. Выходи, Артур Карлович, пора.
— Как это — пора?..
— Тебе нужно дотащиться до автобусной остановки, доехать до города, найти переговорный пункт и уговорить своих друзей приехать сюда играть завтра на ночь.
— А где мне ночевать сегодня?
— Попробуй найти Афину Заболотную или Мухтара, скажи, что от Хрюка, они приютят.
— Как это — найти?.. Что это такое — Заболотная?..
— Спроси у таксистов на железнодорожной станции! Ты и правда какой-то неприспособленный. Уходи.
— А ты?
— Я посижу минут пять, посмотрю по сторонам. Уходи же! Шапочку надвинь пониже на лоб. Удачи тебе.
— А когда…
— Уходи.
Я слушаю его шаги, закрываю глаза и подставляю лицо ветру. С той стороны досок слышны возня и сопение.
— Ну что еще! — повышаю я голос.
— Ничего особенного, я только хотел сказать, что ваш протеже отправился не в ту сторону. Не к остановке. И еще, если позволите, я счел нужным ознакомить вас с результатами анализа порошка из баночки, которую вы любезно обменяли…
Следователь Поспелов!
— Помимо органических добавок, эта смесь содержит большое количество тетрадиоксина — ядовитого вещества, замедляющего реакции в организме человека и вызывающего спазм сердечной мышцы. Как тут у меня написано, минуточку… тетрадиоксин действительно содержится в печени иглобрюха, то есть фугу, причем иглобрюх, живущий в Японском море, к примеру, по размеру значительно превышает иглобрюха с карибского побережья, но у маленького иглобрюха в печени содержание тетрадиоксина значительно…
— Как потеплело! — громко сообщаю я.
— …и в засушенном виде истолченная печень иглобрюха может быть использована как ядовитое вещество…
— А вот интересно, вы обмениваетесь информацией с секретными агентами в штатском?
— Разные ведомства, — вздыхает Поспелов, я слышу, как пошевелились доски под его спиной.
— Вы здесь ночуете? В этом сарае, рядом с фургоном?
— Да. То есть нет. Выделенный мне в помощники оперуполномоченный Петя предлагает теплую постель у него в квартире. Но мне кажется, вас нельзя оставлять одну.
— Одну? Да я и дня в этом проклятом доме не была одна!
— Но сейчас вы же одна сидите… Мы помолчали. Мне даже показалось, что я слышу, как стучит сквозь доски сердце следователя.
— А я разгадал, зачем в этом доме нужен был мальчик Коля, — тихо говорит Поспелов.
— Я тоже…
— Мне иногда кажется, — еще тише говорит следователь, — что жизнь не имеет смысла. Смысл есть только у смерти, потому что это законченное действие, обозначенное контурами времени и места.
— Не скажите. Иногда смерть не имеет контура. Если смотреть сквозь пламя на звезды, они кажутся черными точками. Шесть ложек сахара на шесть ложек какао.
— Что это значит?..
— Приглашаю вас переспать в доме. Помыться в ванной, поесть и выспаться на кровати с чистыми простынями.
— Ну, я не знаю… Разве что в силу производственной необходимости… А что, какао еще осталось в банке?
Халат Антона Павловича Сидоркина на следователе Поспелове висит, почти закрывая ступни и органично подчеркивая плавную округлость его выступающего живота.
— Я вас стесняюсь, — говорит следователь, вытирая огромным отложным воротником халата свои запотевшие очки. — Вы меня унижаете глазами. Куда вы сейчас смотрите?
— На ваши голые ступни.
— Немедленно прекратите!.. Куда вы дели мою одежду?
— Засунула в стиральную машину.
— А где тут какао? — он тычется наугад в кухонные полки.
— Здесь стоит, на столе. Кузьма Ильич, перестаньте топтаться, садитесь.
— Немедленно отдайте мне коробку с сушеной рыбой, — потребовал следователь, как только сел и устроил на носу очки.
— Слушай, зачем ты притащила сюда этого?.. — не выдержал Коля, который надулся и замолчал, как только увидел Поспелова.
— Вы же сами принесли мне эту коробку!
— Почему он надел халат моего дяди и теперь командует тут?! — не унимается Коля. — Давай, пригласи сюда всю дежурную бригаду по слежке!
— Коля, иди спать, уже поздно, — ласково предлагаю я.
— А ты где будешь спать?
— Я буду спать с тобой и детьми на супружеской кровати семейства Сидоркиных.
Злобно покосившись на следователя, он наконец уходит.
— Что вы будете делать с мальчиком? — кивает на дверь следователь.