Почему именно с иранцами, а не с корейцами или индусами? Осведомленность Оксаны понравилась Бондарю еще меньше, чем ее изнуренная диетами фигура. Он с удовольствием воспользовался возможностью переключить внимание на блюда, которыми был сервирован стол. Начал с глиняного горшочка, в котором исходила паром картошка, тушенная с мясом и грибами. Не забывал хрустеть маринованными огурчиками. Отдавал должное также ломтям свежего хлеба.
Оксана, пощипывавшая какой-то жалкий круасан, раскисший от обмакивания в кофе с молоком, поглядывала на него с завистью, граничившей с ненавистью. Сытый голодного не разумеет – это так. Но отношение голодного к сытому гораздо сложнее.
– Вам нравится у нас? – спросила Оксана, пытаясь сбить темп, в котором гость поглощал все, что попадалось ему под руку.
Не переставая жевать, Бондарь окинул взглядом столовую. Слишком много свободного пространства, чтобы чувствовать себя уютно. Пыльные портьеры, давно не натиравшаяся мебель. Можно было с уверенностью предположить, что китайские вазы, цветочные горшки и кашпо на стенах полны дохлых мух, а светильники наполнены прахом сгоревших мошек и комаров. Нравилось ли тут Бондарю? Разумеется, нет.
– Угу, – кивнул он, энергично работая челюстями.
– У нас очень мило, правда? – не унималась Оксана, желавшая услышать более внятный ответ.
Бондарь не стал ее разочаровывать. Сгреб в тарелку порцию очередного салата и подтвердил:
– Я считаю, что вы отлично устроились.
Разумеется, в его фразе крылась издевка, но, имея дело с красивыми блондинками, бесполезно тратить время на всякие туманные намеки. Во всяком случае Оксана польщенно улыбнулась:
– Да, нам здесь хорошо вдвоем.
– Не скучно? – спросил Бондарь, наблюдая за довольно неуклюжими перемещениями Раисы, явившейся за грязной посудой.
Оксана ответила лишь после того, как дребезжащая тележка на колесиках укатила в неизвестном направлении.
– Почему мне должно быть скучно? – пробормотала она, принимась за второй круасан. – Мне очень даже весело. Что, не верите?
– Верю, – сказал Бондарь. – Кому же еще верить в этом мире, как не красивым женщинам?
* * *
Бондаря не обманул ни бесстрастный тон Оксаны, ни ее напускное беззразличие к пище. Любвеобильные красотки с внешностью кинозвезд, изолированные от общества, не бывают счастливы. В особенности красотки, сидящие на диете.
Пригубив из бокала охлажденный персиковый сок, содержавший не только экстракты с красителями, но и некоторое количество полезных витаминов, Бондарь расщедрился на очередную реплику.
– Может, вы и счастливы, – произнес он, – но я вам все равно сочувствую.
– С какой стати? – Оксана внимательно посмотрела на него.
– Девушкам вроде вас самое место за границей, – пояснил Бондарь. – Огни отелей так заманчиво горят и все такое. Никогда не подумывали о том, чтобы уехать отсюда? В Америку, например. Вас примут там с распростертыми объятиями.
– Кому я там нужна?
– Да хотя бы секретным службам. О шпионке с такой внешностью можно только мечтать. Мата Хари вам в подметки не годится.
Круасан едва не выпал из пальцев Оксаны. Однако ее лицо осталось совершенно невозмутимым.
– Секретные службы? – переспросила она.
– Ну не модельные же агентства, – сказал Бондарь. – Впрочем, вы из тех, кто умеет совмещать приятное с полезным.
Пробный шар не достиг своей цели. Либо Оксана была очень уж опытной разведчицей, либо ее использовали втемную, не объясняя, что она работает на ЦРУ. В ее непричастность к утечке информации Бондарь не верил. Как и в пылкую любовь к мужу, годящемуся ей скорее в дедушки.
– Никогда не мечтала эмигрировать, – заявила она. – За границу стремлюсь разве что в качестве туристки. Мне и здесь хорошо.
– Понимаю, – согласился Бондарь, нащупывая следующую болевую точку собеседницы. – Переселяться за границу необязательно. Имея приличное состояние, можно и здесь жить припеваючи. Вы ведь богаты, правда?
– У меня ни гроша за душой, – вырвалось у Оксаны.
– Все изменится, как только вы унаследуете капиталы мужа.
– Надеюсь, это случится не скоро.
– Но раньше, чем думает Григорий Иванович, верно?
– Ой!
Огрызок круасана все-таки плюхнулся в кофейную чашку и теперь плавал там, разбухая на глазах.
– Нужно быть осторожней, – назидательно сказал Бондарь. – Во всех отношениях. Если с Григорием Ивановичем, не дай бог, что-нибудь приключится и он умрет не своей смертью, следователи непременно заинтересуются вашей персоной.
Уши Оксаны стали малиновыми, как куриные гребешки.
– Ну и что?
– Они арестуют вас и станут изводить всевозможными вопросами, – продолжал Бондарь, наливая себе кофе. – Круасанов в милиции вам не подадут, но если вы начнете ронять предметы или прикуривать дрожащими пальцами, то от вас не отвяжутся. Тут нужна выдержка, а у вас чересчур импульсивная натура. Роль молодой вдовы трудна. К ней нужно готовиться заранее.
– Чушь! – воскликнула Оксана. – Я не собираюсь становиться вдовой.
– Но все равно ею станете, верно? – Взгляд Бондаря прямо-таки лучился отеческой теплотой. – Богатой вдовой. Сколько там накопилось на счетах Григория Ивановича? Пять миллионов долларов, десять, двадцать? Унаследовавшей их девушке придется несладко. Милиционеры, адвокаты, бандиты и родственники слетятся, как стервятники на падаль.
– Прекратите! Я не намерена говорить об этом!
– Молчу. Вы совершенно правы. Об этом лучше переговорить с Григорием Ивановичем. – Бондарь озабоченно нахмурился. – Скажу ему, что, оставляя завещание любимой жене, он фактически обрекает ее на незавидную участь.
– Так он и станет слушать ваши идиотские советы! – вспыхнула Оксана.
– Почему бы нет? – удивился Бондарь. – Григорий Иванович прислушивается к моему мнению. Он даже подумывает о том, чтобы нанять меня в качестве консультанта.
– Не может быть! – вырвалось у Оксаны.
– А вы попробуйте выведать у него. Вы ведь полагаете, что он вам все рассказывает.
– У него нет от меня секретов.
– У бизнесмена нет секретов? – Бондарь сделал вид, что ему ужасно смешно. – Вы шутите! Хорошо, если Григорий Иванович говорит вам хотя бы половину правды о своих делах. Но это вряд ли. Иначе его бизнес давно пошел бы прахом. Женщины чересчур болтливы. По секрету всему свету – вот ваш девиз.
– Ошибаетесь, – возразила Оксана, на лице которой появилось выражение крайней озабоченности. – И вообще, я ни с кем не общаюсь. Ни друзей, ни подруг. – Приняв какое-то важное для себя решение, она пригляделась к собеседнику с новым интересом. – Так вы действительно собираетесь стать консультантом моего мужа?