– Как?
– Прикажет резать девушку на глазах у ее возлюбленного, вот как, – ответил скорчивший зверскую физиономию Ярвет. – По кусочку.
– А мы сумеем? – усомнился Оскар.
– Если сначала выпить немного, то почему бы и нет?
– Хо-хо! Много ты нарежешь пьяный!
– Я могу хоть литр водки выпить, но ум остается ясным. Такие дела. Вот у Лео-покойника сразу крыша ехала. – Ярвет хрипло засмеялся. – Слыхал, что он однажды сотворил на хмельную голову?
– Ну? – заинтересовался Оскар.
– Как-то его отправили на рыбалку, так он перед этим выпил стакан и даже не дошел с сетями на угря до воды.
– В самом деле?
– Говорю тебе. Развешал их на пастбище в можжевельниках, честное слово.
– Жуткая история!
– Ребята, конечно, не удержались от веселой шутки. Наутро у Лео-покойника был улов что надо. Дырявый чулок, старая ушанка, половина сушеной камбалы и дохлая кошка.
– Тьфу…
– На сто крючков приличный улов, точно?
Ярвет хохотал, только зубы сверкали. Оскар не отставал, но лишь до тех пор, пока не глянул случайно на монитор. Не в силах вымолвить ни слова, он нечленораздельно заблеял, тыча пальцем в экран. Видеоглаз с инфракрасным объективом бесстрастно фиксировал происходящее в комнате пленников. Если Вера продолжала безмятежно спать, то неугомонный Бондарь болтался в петле, слегка покачиваясь из стороны в сторону.
Повесился!
Ругаясь, на чем свет стоит, охранники выскочили в коридор и, топая башмаками, подбежали к двери, за которой находились русские. Перекинув ремень «шмайсера» через плечо, Ярвет сунул ключ в скважину. Оскар, не захвативший автомата, нетерпеливо гарцевал на месте. Он хотел ворваться в комнату первым, но Ярвет, вспомнивший о своем старшинстве, грубо оттолкнул его.
– Помогай, – крикнул он, приподнимая труп за ноги.
Обессиленно охнула проснувшаяся Вера.
Оскар, шагнувший вперед, застыл, как столб. Глаза мертвого Бондаря неожиданно открылись, бегло осматривая собравшихся внизу. На его губах мелькнула ухмылка, от которой по телу Оскара прокатился озноб.
Подавляя крик, Вера сунула в рот дрожащие пальцы.
Бондарь вскинул руку. Серебристой молнией сверкнул узкий клинок, рассекая самодельную веревку.
– Привет, засранцы.
Спрыгнув на пол перед упавшим от неожиданности Ярветом, он схватил его за волосы и запрокинул ему голову назад. Словно в бреду, Оскар увидел, как опять сверкнул металл, и из горла напарника хлынула кровь. Падая на грязный пол, алые капли смешивались с пылью, превращаясь в темные шарики, напоминающие перезрелые вишни. Ляп… ляп… ляп-ляп-ляп…
Перестук кровавой капели звучал все чаще и чаще.
– Тебя тоже убить или отложим на потом? – поинтересовался Бондарь, срывая с груди жгут из простыни, напоминающий повязку.
Благодаря этому приспособлению, он и висел под потолком, дожидаясь охранников. Набросил петлю не на шею, а пропустил под мышками, придерживая уходящий к потолку конец подбородком. «Ах, если бы знать это заранее, – отрешенно подумал Оскар. – Ах, если бы экран монитора был не таким маленьким…»
Бондарь повторил громче:
– Сейчас или потом?
Не разобрав смысла вопроса, но сообразив, что вопрос адресован ему лично, Оскар всхлипнул. Мозг посылал телу лихорадочные сигналы бежать прочь или сопротивляться изо всех сил, но шестое чувство подсказывало, что лучше этого не делать.
– Я сдаюсь, – сказал Оскар, поднимая руки.
Бондарь поднял автомат Ярвета и приблизился к нему.
В голове Оскара промелькнула мысль, что это конец. Он подумал, что сейчас умрет, так и не поняв, что русский намеревается делать дальше. Однако тот не тронул Оскара и пальцем. Спросил как ни в чем не бывало:
– Сигареты есть?
– Е…
Завладев сигаретной пачкой и зажигалкой, он закурил и, велев Вере собираться, задумчиво посмотрел на Оскара:
– Твой дружок хвастал, что в замке имеется склад оружия. Это правда?
– Чи… Чистая правда.
– Сколько часовых его охраняет? – продолжал допрос Бондарь, попыхивая сигаретой.
– О… Один, – у Оскара внезапно прорезался такой чудовищный акцент, что он и сам себя понимал с трудом. Поэтому он на всякий случай выставил палец и повторил: – Один.
– Сумеешь подвести меня к нему так, чтобы он ничего не заподозрил?
Речь Оскара полилась свободнее:
– Конечно. Сегодня дежурит Пурман-Вонючка. Он всегда спит на посту.
– Врешь, наверное? – скучно предположил Бондарь.
– Клянусь божьей матерью, – перекрестился Оскар, начав почему-то с пупка.
– Ну тогда пошли знакомиться с твоим Пурманом-Вонючкой…
Оскар подчинился, отстраненно удивляясь тому обстоятельству, что сделавшиеся ватными ноги не только выдерживают его вес, но и переступают по полу, двигаясь в заданном направлении.
Путь к подвалу главной башни занял рекордно короткий срок: минута и двадцать две секунды. Ровно столько жизни осталось у бедняги Пурмана с того момента, когда Бондарь проявил к нему интерес. Везунчик! Он умер во сне, а трепещущий Оскар мог лишь обреченно дожидаться своей участи.
Пока что обошлось.
Спрятав в карман бумажник Пурмана, Бондарь завладел его фонарем и спокойно предложил:
– Ну, Кроманьонец, веди нас в копи царя Соломона.
Оскар, понятия не имевший, кто такой Кроманьонец, а кто – Соломон, безропотно двинулся к лестнице. Его ватные ноги по-прежнему проявляли чудеса проворства.
Из устных показаний гражданки Савич В.П.
Аудиокассета № 22007-ЯН
Там все было сложено из местного камня, пемзу напоминает. Огромные валуны, скрепленные раствором. Короче, настоящая крепость. Железная лестница вниз уходит, неизвестно на сколько этажей. На стенах проводка, лампы висят в плоских плафонах.
Заходим, видим, пушка стоит. Рядом с ней хитромудрая деталь валяется. Бондарь сказал, что это такой специальный замок для пушки. Она, сказал он, вполне годится для стрельбы, хоть сейчас заряжай, было бы чем. Но не камнями же палить. Короче, спустились мы ниже.
На втором подземном этаже койки увидели стулья, столы – все было целехонькое. Но вонь стояла – не продохнуть. Немцы, оказывается, там вещевой склад оборудовали. Завезли валенки для зимних боев, да драпанули раньше, чем им те валенки понадобились. Они и сопрели. Здоровенные такие валенки, на деревянной подошве. Смердели так, что спасу нет.
Стали мы вскрывать ящики. Бондарь показал мне коробочку из коричневого эбонита, а внутри – хлорка для обеззараживания воды. Еще были там старинные телефонные аппараты, фляжки, ножи, каски. Еще вокруг какие-то алюминиевые чемоданы валялись. С ручками, с защелками, все как положено. Внутри – пачки слипшихся немецких газет и листовок. Листовки были про то, чтобы русские в плен сдавались. Пароль для перехода линии фронта был такой: «Штык в землю!» Я еще подумала: «Штык в жопу вам, а не в землю», извините за грубость.