– Дело в том, что эти люди разбросаны по всей планете, – серьезно пояснила Мириам. – К завтрашнему дню мне, пожалуй, будет их всех не собрать.
Тревейн медленно кивнул. Не поспевать за кем-то было для него совершенно новым ощущением.
– Нам не хватит времени для того, чтобы привезти кого-нибудь с других планет, – говорила Мириам. – Но, по крайней мере, Брайан Мак-Фарланд из Аотеароа уже в Прескотт-Сити. И конечно, Барри де Парма. Он старший партнер в моей фирме и знаком со всеми политическими перипетиями на нашей планете. И…
– Составьте список. Мне нужны сведения о каждом из них. Вероятно, не понадобится много времени, чтобы… – Тревейн взглянул на часы и осекся. – Черт возьми! – воскликнул он. – Извините.
Мириам давилась от смеха, пока адмирал возился с устройством связи у себя на запястье.
– Генджи!!!
– Господин адмирал? Я как раз думал, не связаться ли мне с вами самому.
– Генджи, я пробуду у госпожи Ортеги несколько дольше, чем предполагал. Прошу вас отменить все встречи, назначенные на сегодняшний вечер. И не назначайте ничего на послезавтра, по крайней мере на утро и первую половину дня.
Два дня спустя они снова сидели один на один в гостиной Мириам, которую теперь заполняли расставленные в беспорядке стулья и наполненные до краев пепельницы. Тревейн помахал ладонью перед лицом, словно желая рассеять облако табачного дыма. Не считая стульев и пепельниц, комната не изменилась, вот только мольберт был закрыт покрывалом.
– Ну что ж! – сказала Мириам. – По-моему, у вас получилось.
– От вас зависело не меньше, – начал было возражать Тревейн.
– Ничего подобного. Без вас ничего бы не вышло. Вы не просто убедили их, вы их очаровали. Когда будет объявлено о создании временного правительства Пограничных Миров, они сразу же вас поддержат, потому что понимают вашу правоту. Мы вновь созовем наше нынешнее временное правительство в качестве своеобразного оргкомитета для создания Законодательного собрания Пограничных Миров. А потом мы предложим всем звездным системам Пограничных Миров присылать в него своих депутатов.
– Отлично! На самом деле я хочу, чтобы вы занялись этим прямо сейчас. Общенародно же мы объявим об этом через неделю, не раньше.
– Через неделю? – Мириам задумчиво склонила голову набок. – Ну хорошо. А пока я начну рассылать сообщения. Ведь они доберутся до самых отдаленных систем не раньше чем через месяц… А зачем нам так тянуть с первоначальным уведомлением? Ведь временное правительство сможет начать работу уже через пару дней!
– Я знаю, но сейчас мне необходимо посетить научно-исследовательский центр на Зефрейне, а для этого, естественно, придется слетать на Геенну. Начальник моего штаба занимается там осуществлением одного проекта, который столь же важен для выживания Пограничных Миров, как и то, чем мы здесь занимаемся.
– Ого! Значит, вы готовитесь производить новые виды оружия?
– А вы откуда знаете?! – Тревейн удивленно уставился на Мириам, еще раз подумав, что все еще недооценивает эту женщину.
– А что вам еще делать на этом комке глины, – довольно равнодушно ответила она и покачала головой. – Не волнуйтесь, я никому не скажу ни слова. Но каждый ксанадик знает, чем научно-исследовательский центр на Зефрейне занимается последние сорок лет. И в этом нет ничего страшного, никто из нас не побежит докладывать об этом мятежникам.
– Я понимаю, – с неуверенным видом улыбнулся Тревейн. – Но осторожность – прежде всего! Поэтому я бы не стал сейчас это обсуждать. Да и вы, пожалуйста, держите язык за зубами!
– Не волнуйтесь, я не буду болтать, – успокоила его Мириам.
– Благодарю вас! – Адмирал взглянул на часы и встал, прихватив свою фуражку. – Мне пора. В Абу-Саиде меня ждет космический челнок… Я свяжусь с вами, как только вернусь. Вы поможете мне с текстом воззвания.
– С огромным удовольствием! – Мириам тоже встала и подошла к Тревейну. – Знаете, мне кажется, что у нас все действительно получится.
– Мне тоже! Рядом с вами нельзя не верить в то, что все будет хорошо. Кроме того, мне понравились ваши коллеги. По-моему, лучше всего удалось найти общий язык с этим Мак-Фарландом.
– Да. Я не сомневалась, что он вам понравится. У вас даже похожий выговор.
Тревейн прямо поперхнулся. Неужели и он отвратительно гнусавит на австралийский манер?! Потом адмирал тряхнул головой и рассмеялся впервые за очень-очень много дней. Сначала Мириам непонимающе заморгала, а потом тоже расхохоталась. Вдруг Тревейн случайно задел локтем мольберт, с которого упало покрывало.
– Черт! – негромко выругалась Мириам.
Тревейн несколько мгновений с задумчивым видом изучал сделанный углем набросок. Потом с вопросительным видом посмотрел на Мириам.
– Неужели у меня действительно такой мрачный вид?
– Да! – ответила она, не так уверенно, как обычно, но не желая сдаваться. Тревейн подошел к мольберту поближе:
– Я никогда не думал, что у меня такое… злое лицо.
– Я бы не сказала, что оно злое. Его правильнее назвать суровым. У вас такое лицо, словно вас ничем нельзя уязвить. А жаль! – добавила она голосом, в котором внезапно зазвучали и симпатия, и решимость. – Ведь, по-моему, вы во многих отношениях очень ранимый человек. Наверняка совсем недавно вы испытали сильное горе.
Мириам осеклась, словно удивившись собственным словам.
Тревейн еще несколько мгновений рассматривал набросок, изучая замкнутое выражение лица, которое его собеседница так хорошо передала углем на бумаге, и чувствуя, как ее слова разрушают броню, которой он сковал свое сердце. Потом он повернулся к ней.
– Да, я… – начал было он, но замолчал. Ему очень хотелось рассказать о том, какую боль ему причинили, но ему пора было идти. Кроме того, он знал, что все ей расскажет при следующей встрече, и, к его огромному удивлению, от этой мысли ему стало легче. Как хорошо, что наконец есть кто-то, с кем он может откровенно поговорить!
– Госпожа Ортега!
– Называйте меня просто Мириам!
– С удовольствием, Мириам. Я свяжусь с вами, как только вернусь… Буду с нетерпением ждать нашей следующей встречи.
– Я тоже, адмирал Тревейн!
– Называйте меня просто Иан.
– С удовольствием, Иан. – Она улыбнулась своей живой улыбкой. Потом они обменялись рукопожатиями
Тревейн вышел на улицу. Со стороны гавани снова дул довольно сильный ветер, но небо было безоблачно. На улице играли вроде те же самые ребятишки. Ему опять улыбнулся какой-то малыш.
Тревейн улыбнулся ему в ответ.
Генджи Йошинака не мог припомнить, чтобы Соня Десай когда-нибудь так злилась. На самом деле он вообще не помнил у нее таких бурных эмоций.