Например, зачем это я сама себя замкнула в кругу одних и тех же людей? И если я буду искать своих злодеев исключительно в этом кругу… То мне будет жаль не господина Робинса, а себя.

Детективные романы я не люблю потому, что они — всего лишь игра. Автор создает замкнутый круг людей (зловещий замок, штормом отрезанный от внешнего мира), и делает так, что злодеем может быть только один из нескольких находящихся на сцене персонажей. А в жизни так не бывает. В жизни ничего от внешнего мира не отрезается, а как раз наоборот.

И вот вам факт: в городе Куала-Лумпуре как раз сейчас оказалось множество недавно или только что прибывших сюда людей. Визионер профессор Браун из спиритического общества. Целый любительский театр из Лондона. Хлебный конгресс из Сингапура. Плантатор с малярией, который жил какое-то время у Джереми с Дебби (плантаторы — это еще ладно, они тут все знают друг друга, и еще знают, что пикирующие цены жестоко уменьшают их ряды). И что делать с этим подозрительным нашествием чужаков, любой из которых может иметь отношение к моему делу, а может — к каким-то совсем другим делам?

Хаос, хаос. Множество неясных вопросов.

Я выставила за дверь миску съеденного подчистую горячего супа (кажется, чуть не сгрызла еще и прилагавшиеся к нему палочки) и подошла к телефону, чтобы позвонить домой, в Джорджтаун. Но телефон зазвонил у меня в руках, деревянный голос хелло-гёрл назвал имя Магдалены Ван Ха-лен. Неужели и до нас дойдет лондонское новшество — автоматический набор? Хелло-гёрл, мне будет тебя не хватать.

— Моя дорогая, — осторожно сказала Магда. — Не хотела тебя беспокоить, но просто на всякий случай — ты вооружена?

— Интересный вопрос, Магда. Почему ты задаешь его именно сегодня?

— Потому что какой-то поганый крыс тихо-тихо копался в бумагах Тони. Ничего не взял.

«Так, — подумала я. — Если поганый крыс читает по — китайски, то ему уже точно известно все, что Тони делал все это время. То есть он обогнал меня на сутки».

— Маузер? — на всякий случай поинтересовалась я.

— Ну, два раза одну и ту же глупость мы не сделаем. Тони посещал меня в моей комнате вооруженный.

Так, он уже посещает дам в их комнатах. Это была хорошая новость. Все прочие — плохие.

— Магда, завтра я попрошу полицию посадить в этом коридоре, где происходит столько интересного, констебля. Мне, помнится, кое-кто обещал это сделать по первому требованию. Если надо, мы поменяем отель. А пока…

— А пока мы спим с Тони вместе, хотя свадьбу наших духов мы еще не организовали. Тони, правда, обещал, что как только попадем в Сингапур, то сразу. И спим, естественно, по очереди. Тони — утренний человек, как и всякий военный, а я вечерний. Это легко. Но с нами все будет в порядке. Если ты заметила, я интересуюсь тобой.

— Думаю, что на сегодня они ничего нового уже не придумают, — заметила я.

— Нового? Интересно, — мрачно отметила Магда.

— А вот завтра будем действовать очень быстро, — завершила я. — Нас кто-то торопит? Ну, мы можем и поторопиться.

Положив трубку, я выглянула в окно и увидела…

Сикхского охранника на раскладушке у ворот.

Вот интересно, его тут, помнится, еще вчера не было.

МАРШ ТАРАКАНОВ

Торжественный день пришел. Помню, как покидая спешно «Кокосовую рощу» на Стоунер-роуд, я вдруг в панике подумала: а если работа Тони окажется полностью бесполезной, и сегодняшний доклад его — пустым?

То и в этом случае я найду вас, господин поэт, сказала себе я, просто буду действовать еще осторожнее.

Еще помню, что утром я так торопилась, что почту — два письма и одну бандероль — взяла с собой, и засовывала их в сумочку на ходу. При этом посматривала через забор вправо, где жили мои полицейские друзья, и где улавливалось какое-то движение: ама вывешивала сушиться длинные, некитайского размера мужские штаны и рубашку. Плантатор еще здесь? Может, ему уже некуда возвращаться — еще одна плантация разорилась?

Трава и цветы в это утро пахли особенно сладко, а безымянный кот примеривался к забору, разделявшему меня и Джереми с Дебби, рассчитывая взлететь на него одним прыжком.

Кажется, будет жаркий день.

— А ты знаешь, что в «Колизеуме» теперь меряют время двумя неравными отрезками — до стрельбы в баре и после? — спросила Магда, встречая меня внизу, среди пустых столиков, хрустящих скатертей и салфеток, выстроенных в полутьме белыми пирамидами. — Мы теперь — часть их истории. Спасибо за констебля, его присутствие в коридоре как-то все же успокаивает. И, помня вчерашний разговор, покажи-ка, дорогая, свое оружие, если оно у тебя вообще есть.

Оружие? У меня? Тут я вспомнила, что ведь было что-то такое. И полезла в сумку, просовывая руку между утренней почтой и пудреницей.

— Это что, зажигалка? — издала Магда непристойный звук, ознакомившись с подарком от Робинса. — Если только чтобы застрелиться. Заряженный, к счастью. В полном порядке. А предохранитель ты специально держишь спущенным?

Боже ты мой, у этой штуки есть еще и предохранитель. Хорошо, что она не выстрелила мне куда-нибудь в ногу, когда я, например, летела в канаву. А то, что он в порядке — интересный факт.

Мы двинулись наверх, стуча в гулкой пустоте полутемной залы каблуками. В комнату к Тони Магда ввела меня, как адъютант. И сразу попросила моего разрешения, чтобы Тони докладывал лежа: рана начала заживать и чесаться, что создавало новые неудобства.

Это был действительно серьезный день: Магда сидела в кресле в углу в легком утреннем платье бледно-зеленого цвета, подчеркивавшем веснушки и тот факт, что все-таки она была рыжей до того, как стать вечной блондинкой. Тони лежал на кровати в большой, плотной рубашке из какой-то индийской ткани, и из застенчивости даже не снял мягкие кожаные туфли — они торчали между прутьями никелированной спинки.

Я подумала, что сейчас что-то в моей жизни кончится. Ах, если бы отложить это событие, еще раз прогуляться по Бату-роуд, где уже начинает сладко пахнуть горячим маслом жаровень, в соседнем синема опять новый фильм, а я и старые не видела. Сзади обоих «Колизеумов» можно было бы просто пройтись, пока не так жарко, постоять под растущим там олеандром — он же франжипани, дерево китайских кладбищ. Голые мертвые ветки и веточки, а на них как бы вопреки всему торчат живые цветы и листики, лакированные, толстые. Цвет стволов — кофе-кремовый, цветы же какие угодно, от желтого до сиреневого. Маленькое чудо, а сколько таких чудес в этом городе.